– А-а-а-а! – предполагаемый ЛОТС схватился за шею и рухнул на пол. – Меня убили!
Все засмеялись. Фрэнки озабоченно подалась вперед.
– Хватит, Бретт! – учительница даже не улыбнулась. Она со вздохом подобрала с пола отлетевший кусочек мела.
«Бретт... Бретт и Фрэнки. Брэнки. Фретт. Фрэнки Б., как джинсы...» Нет, как ни крути, а звучало это превосходно!
Он заполз обратно на свой стул и перехватил взгляд Фрэнки. Она заискрила еще сильнее. На миг ей показалось, будто он проделал все это исключительно ради нее!
В течение следующих сорока пяти минут она поняла, что Ляля западает на Ди Джея. А Ди Джей, похоже, запал на «Бомбочку». Нет, Ди Джея пусть Ляля забирает себе. Он, конечно, очень милый, но ему недостает загадочности Бретта! А у этой Мелоди, похоже, сработало распознавание ЛОТСов, потому что она не сводила глаз с Ди Джея, который упорно не желал переключиться на другую. Фрэнки вынуждена была непрерывно держать себя в руках, а для этого приходилось не думать, а от этого она чувствовала, что не может дышать и вот-вот умрет, – иначе бы она вспыхнула разноцветными огнями, что твой Лас-Вегас.
Когда наконец прогудел звонок, она сорвалась с места и помчалась в женский туалет. Ляля с Лагги что-то кричали ей вслед, но она не остановилась. Она не знала, хватит ли ей силы воли не искрить.
Она ворвалась в туалет, закрылась в первой попавшейся кабинке – и разрядилась. Хорошо еще, что в туалете никого не было, потому что напряжение, накопившееся от вида Бретта, прикосновения Ди Джея и пристального взгляда Мелоди, вылилось в мощную молнию. Фрэнки несколько раз спустила воду в унитазе, чтобы заглушить звук.
– Э-э, похоже, Шейла выдала могучий залп! – сказала Лагги с сочувственной улыбкой. Она потерла свой плоский живот. – Да, подруга, я тебе сочувствую!
Ляля хихикнула в кулачок.
– Угу.
Фрэнки принялась мыть руки. Ничего, пусть лучше думают, что у нее понос, или месячные, или что угодно – лишь бы не догадались, что у нее нечто настолько странное, что этому и названия-то не подберешь!
– На, держи, ты забыла!
Ляля помахала коробочкой с косметикой, точно знаменем.
– Ох, спасибо вам большое! – Фрэнки прижала руку туда, где полагается быть сердцу. – Без нее я бы пропала!
– А чего так? – Лагги намотала белокурый локон на обтянутый перчаткой пальчик. – Ты и так хорошенькая! На фига ты вообще так мажешься?
Ляля кивнула.
– Спасибо. – Фрэнки почувствовала, как будто внутри у нее все перевернулось. – Вы, девчонки, кстати, тоже, – сказала она, совершенно искренне. – А я... у меня просто плохая кожа.
– А, у меня тоже! – Лагги открыла кран и плеснула водой себе на затылок. – Жуткая сухость.
– Ты бы видела, сколько у нее кремов и лосьонов! – завистливо вздохнула Ляля. – У нее не комната, а сплошная «Sephora»!
– А у тебя не комната, а «Кашемировый кенгуру»! – отпарировала Лагги, продолжая поливаться водой.
– А что такое «Кашемировый кенгуру»? – спросила Фрэнки.
– Понятия не имею! – хихикнула Ляля. – Лагги, что такое «Кашемировый кенгуру», а?
– Сама придумала, только что! – рассмеялась Лагги. – Потому что я не знаю магазинов, где торговали бы исключительно кашемировыми свитерами!
– Она так говорит оттого, что я все время мерзну! – Ляля обхватила себя руками поверх длинного свитера. – Поэтому у меня много кашемировых вещей!
– А ты тоже все время мерзнешь? – спросила Фрэнки у Лагги. – Ты поэтому перчатки носишь?
– Не-а! – отмахнулась Лагги. – Просто руки сохнут!
Она обернулась к Ляле.
– Ну чё, на выходных-то в спа пойдем?
– В смысле, дам ли я тебе снова гостевой пропуск? – жизнерадостно откликнулась Ляля.
– Не, ну лапочка, там же зашибись как дорого, я же не могу себе абонемент покупать! А если я не отмокну как следует, моя кожа превратится в кактус!
– Ничего, побреешься! – ответила Ляля.
– Не раньше, чем ты купишь себе собачий намордник!
Фрэнки хихикнула. Так здорово было слушать их дружескую перебранку!
– О, а давай на этой неделе возьмем с собой Фрэнки! – предложила Ляля сквозь сжатые губы. – Знаешь, Фрэнки, я думаю, несколько минут в солярии пойдут на пользу твоей коже!
– Ага, точно! – воскликнула Лагги, почесывая руку. – Это придаст тебе уверенности и поможет отбить Бретта у его Шейлы!
– Чего-о? – Фрэнки стиснула кулаки, чтобы не видно было, как они искрят.
– А мы видели, как ты на него пялишься! – поддела ее Лагги, собираясь выйти из туалета.
– Ой... – Фрэнки попыталась сделать вид, что смущена, но на самом деле не испытывала ничего, кроме восторга от того, что ее тоже приняли в эту игру.
– Ну так что, в субботу ты сможешь? – спросила Ляля, когда они вышли в толпу в коридоре.
– Конечно! – Фрэнки дружески кивнула. Она понятия не имела, что будет с ее кожей после солярия, но если девочки-нормалки делают это, чтобы привлечь таких парней, как Бретт, значит, ей это тоже надо!
Глава 7
Помадная бомба
В пятницу Бекка торжественно пожала Мелоди руку.
– Ну вот, ты благополучно пережила свою первую неделю в Мерстонской школе!
Ее веснушчатые щеки были того же розового оттенка, что и ее тускло-розовый кардиганчик. В сочетании с темными зауженными джинсами и желтыми резиновыми сапожками по колено это смотрелось как пятно пролитой краски на мокрый асфальт в дождливый день. Весело и здорово.
– Ага, знаю. – Мелоди вскинула на плечи солдатский рюкзачок цвета хаки. – Неделя пролетела почти незаметно...
– Тебя это как будто удивляет! – заметила Бекка, шагая по многолюдному коридору.
Хэйли торопилась следом, на ходу записывая разговор. Ее оранжевые утепленные кроксы поскрипывали на каждом шагу.
– Ну да, удивляет. – Мелоди застегнула на «молнию» свою черную толстовку с капюшоном – они приближались к выходу. – Я же стала жертвой коварного поцелуя, а это одно может сделать неделю очень, очень долгой. Но на самом деле было весело!
Она улыбнулась, вспомнив перестрелку едой, и полуночную переписку с Беккой по е-мейлу, и тщетные бдения, во время которых они с Кандис по очереди следили за домом Джексона. Никакой подозрительной активности они так и не заметили – собственно, там вообще ничего не происходило, – однако они ржали как сумасшедшие, когда Коко с Хлоей по очереди смотрели в бинокль.
– Вношу поправку! – заметила Хэйли. – Жертвой поцелуя стал Джексон, а не ты.
Мелоди уже научилась относиться к Хэйли снисходительно. Временами ее страсть к точности и порядку была даже полезна. Но не сейчас!
– С чего это вдруг он стал жертвой?! – возмутилась Мелоди напряженным шепотом, стараясь не привлекать внимания девятиклассников, чтобы не давать им новых поводов для болтовни. После событий понедельника, которые они с Беккой окрестили «Понедельничной мелодрамой» (которая быстро превратилась в «Понедельничную Мелодидраму»), она изо всех сил делала вид, что ничего не случилось. И пока что преуспела в этом. Хотя ей ужасно хотелось запустить атласом Джексону в башку, когда тот на географии клеился к этой Фрэнки. И отлупить его Эйфелевой башней, когда он целовался с Клео на французском, было бы tres[6] вдохновляюще! Но она этого не сделала. Она чувствовала себя сырым яйцом: снаружи твердая скорлупа, а внутри – гадкая жижа... И теперь, когда Хэйли заявила, будто жертвой стал Джексон, это звучало отвратительнее самого гадкого отвратина.
