Пирс оторвал взгляд от начала очереди.
— Я не позволю навредить тебе. Если будут проблемы, я буду там, и когда мы пройдем охрану, я отдам тебе амулет.
Я увидела в этом смысл и кивнула, головная боль начала слабеть. Очередь продвинулась вперед, и я зашла на огороженную площадку, проверяя свой амулет-детектор летальной магии. Он не работал, но старые привычки с трудом отступают. Пока скучающая женщина за столом разговаривала со своим соседом, я подписала бумагу, добавив точку в конце своего имени, чтобы разорвать любую психическую связь. Я передала ее Пирсу, который сразу же отдал ее Айви.
— Я ее охранник, — солгал он женщине, беря меня за бицепс более твердо.
Я посмотрела на Пирса. Кажется, он получал удовольствие от того, что нашелся предлог так обращаться со мной, и я не могла протестовать, не вызвав при этом переполоха. На лице женщины вспыхнул интерес, и она посмотрела сначала на бумагу, подписанную Айви, потом на бэйдж, прикрепленный к моей сумке, а потом на меня. И в тот же момент выражение на ее лице сменилось с приятного на брезгливое.
— Ах, это вы. Для вас зарезервировано место в первом ряду.
«Ах, это вы? Мило».
— Спасибо, — сказала я многозначительно, когда она протянула бумагу Айви ей обратно. — Вы не знаете, Трент Каламак уже здесь?
— Нет.
Она быстро дышала, и леди по обеим сторонам от нее молчали.
Живот скрутило. Черная ведьма. Они считали меня черной ведьмой и едва выдерживали мое присутствие.
— Нам понадобится еще одно место, — сказала я, указывая на Айви, и женщина покачала головой.
— Она не может войти.
Мне встречались женщины, которые считали, что у них безграничная власть, — из-за того, что им дали крошечное задание, — но я выдохнула, стараясь расслабиться.
— Почему нет? — спросила я ровным голосом, поднимая выше свою наплечную сумку.
— Вход только для ведьм.
Пирс поднял взгляд, рассматривая толпу позади нас, когда кто-то закричал «Йуу-хуу!» громким, требовательным голосом.
— Трент Каламак не колдун, — бросила я, закипая.
Пирс отпустил меня, чтобы помахать кому-то, и сила, проходившая через меня, иссякла. Головная боль ударила по мне, и я замерла
— Мистер Каламак участвует в судебном разбирательстве, — ответила женщина. — А она нет.
Разозлившись, я положила руки на стол и слегка наклонилась к ней. Айви потянула меня назад, в ее глазах, на удивление, гнева не было.
— Я попаду внутрь по-другому, — пробормотала она.
— Нет, — я вырвалась из ее рук, и женщина не смогла скрыть испуг, поскольку Пирс не обращал на меня внимания. — В меня стреляли, прослушивали и нападали. Я хочу, чтобы ты была там, и нет никакой причины, почему ты не можешь войти!
Женщина нервно заерзала, взглянув сначала на Пирса, потом на людей, начинающих скапливаться за моей спиной.
— Это делается из соображений безопасности, — сказала она, и я резко кивнула.
— Угу. Именно поэтому я хочу, чтобы она была со мной.
— Рэйчел! — воскликнул знакомый бодрый голос рядом с моим локтем, и я развернулась. Пирс улыбался. Рядом с ним стояла моя мать с хозяйственной сумкой под мышкой, на ее голову была надета большая желтая шляпа и в руке она держала метлу. Она лучезарно улыбалась, и все мысли вылетели из моей головы.
— Мама! — воскликнула я, уставившись на нее широко раскрытыми глазами. — Что ты здесь делаешь?
— Проклятие, ты заставляешь даже белую кожу выглядеть хорошо! — она раскрыла мне свои объятия, бросила свою сумку и притянула меня ближе. Запах сирени и красного дерева заполнил мое сознание, и метла прижалась к моей спине. Она отступила, придерживая рукой шляпу, и ее глаза заблестели от невыплаканных слез.
— Я прилетела сегодня утром, — сказала она, взглянув на свой бэйдж. — Я хотела увидеть тебя. Я знала, что если подожду, ты объявишься в центре конфликта. И вот ты здесь!
Я снова обняла ее, не веря в это. Женщина за столом указала на следующего человека в очереди, и мы отодвинулись в сторону.
— Мам, я рада, что ты здесь, — сказала я, отмечая, что она выглядит великолепно, ее рыжие волосы были коротко подстрижены, а джинсы с футболкой демонстрировали ее фигуру. Сейчас, когда она меня не отчитывала, мы могли быть почти сестрами. Тем не менее, страх пронзил меня, когда мама начала тащить нас к двойным дверям. Если дела пойдут плохо, это может быть последний день, когда я ее вижу.
— Давай же, — сказала она, взяла меня за руку и повела вперед так, будто мы шли за кофе, не найдя мест в суде. — Трентон достал нам места впереди, но если ты не поторопишься, эти дубины попытаются на них сесть.
Она обернулась, посмотрев за наши спины.
— Привет, Айви. Рада тебя видеть, — сказала она, и Айви пробормотала что-то в ответ. Она никогда не чувствовала себя достаточно комфортно рядом с моей матерью.
Мамины шаги замедлились, и она пристально посмотрела на Пирса.
— Уоллес, да? — произнесла она сухо. — Ты, должно быть, Пирс. Приятно, наконец, познакомиться с человеком, который обеспечил моей дочери ее первый протокол в ОВ. Полагаю, ты бы смог это сделать. Надеюсь, ты хорош в постели. Это настоящая боль в заднице, пытаться обучить вас, мужчин, тому, что нравится женщине.
Я мельком увидела выражение шока на лице Пирса, но остатки страха испарились. Это была моя мать, а не кто-то, на нее похожий. Если что-то приходило в ее голову, оно тут же выходило из ее рта.
— Мам…, — запротестовала я, но она снова сорвалась с места, тараторя о том, как рада меня видеть и что ей нравится, когда мои волосы так заплетены. Мама спрашивала меня, была ли я в Сент-Луисе, когда упала арка, и что на счет землетрясения, произошедшего сегодня после полудня? Было ли там что-то? Я знала, что ее болтовня была способом справиться с ситуацией, и ничего не говорила, издавая случайные звуки в нужный момент.
Когда кто-то вошел внутрь, перед нами раскрылись двойные двери. Я подняла глаза, ноги продолжили двигаться. Первыми до меня донеслись приглушенные разговоры, а также запах моря и хлопчатобумажной ткани на стульях. Все вокруг было в сине-серых тонах, слышалась музыка. Зал был почти полон, и шум сотен разговоров ошеломлял, даже если акустика была устроена так, чтобы впитывать его. Сцена находилась в добрых пятнадцати футах ниже того места, где мы стояли, хорошо освещенная, с трибуной в центре и овальным столом, вокруг которого лицом к аудитории стояли шесть стульев. Оливер и Леон уже были там, игнорируя людскую массу. Оливер говорил, а Леон слушал.
Сердце забилось сильнее, и я застыла.
— Это твоя мать? — прошептал Пирс.
Я хотела ответить, но охранник, торчавший у двери, встал перед нами.
— Мадам, вы не можете войти, — сказал он Айви, и я резко вскинула голову.
Уже находясь внутри моя мать развернулась, ее подбородок был высоко поднят и глаза сверкали.
— Уйди, черт возьми, с дороги, — громко велела она, проталкиваясь к нам и хватая Айви за локоть. — Ты разве не знаешь, кто это? Убирайся, иначе я сломаю эту метлу о твою задницу.
Пирс потерял дар речи, но я ухмылялась.
— Да, это моя мать, — сказала я, а затем последовала за Айви, которую моя мать перетащила через порог, пристально глядя на мужчину, будто была готова воплотить в жизнь свою угрозу, если он хоть пикнет. Охранник был оставлен далеко позади и сдался, испугавшись.
