притянул к себе. Кейт упала бы, если бы не угодила в капкан его рук.
Она вся дрожала и, тихо всхлипывая, изо всех сил старалась вывернуться из его объятий.
Спиной она ощущала его теплый влажный торс. Он пах чистотой и свежестью, как трава, которая сушится на солнце, и в этот запах вплетались нотки миндаля, которые Кейт инстинктивно распознала как его собственный запах.
Одной рукой он плотно прижимал ее к себе. В его крепких объятиях она чувствовала себя совершенно беспомощной.
— Кто ты такая? — резко спросил он, и когда склонился к ней, его легкая щетина слегка царапала ее ухо. — И зачем ты следишь за мной?
От звука его голоса, хриплого и низкого, Кейт вся запылала, словно ее грубо растерли жестким полотенцем.
Паника ей сейчас ни к чему. Нужно совладать с собой, быть смелой, как рыцарь, который бьется с огнедышащим драконом. За несколько секунд в его железных объятиях ей удалось выровнять дыхание и перестать дрожать как осиновый лист.
В конце концов она набрала полные легкие воздуха. Глядя на озеро, сверкающее пурпуром в надвигающихся сумерках, она проговорила:
— Меня зовут Кэтрин, сэр. Приятно познакомиться. Чудесный вечер, не правда ли?
Глава 2
Гаррет едва не выпустил чертовку из рук. Дрожь и показной ужас не удивили его, он уже решил про себя, что она здорово притворяется.
Когда она мало-помалу перестала дрожать, он приготовился драться — а может, она вытащит кинжал или пистолет из складок юбки и попытается убить его. Однако вежливая беседа — последнее, что он мог ожидать в подобной ситуации.
Ее слова потрясли его так сильно, что он ослабил хватку и проследил глазами за ее взглядом — она смотрела на горизонт.
Еще один сюрприз — она не спешила воспользоваться преимуществом, нет. Она продолжала так же плотно прижиматься к нему, будто бы это в порядке вещей и ей в таком положении вполне уютно.
На горизонте плыли облака, и солнце скрывалось за ними, окрашивая их в багряные, оранжевые, розовые и пурпурные тона. Переливы цвета отражались в пруду, где он купался всю последнюю неделю.
Он покрепче обхватил ее за талию.
— Кто ты такая? — Даже ему самому собственный голос показался дьявольски зловещим. Он приготовился другой рукой моментально заткнуть ей рот, если она закричит и попытается созвать сообщников. — И что ты здесь делаешь?
Она посмотрела на него через плечо. Искорки подсвечивали темные глаза. Уголки губ печально опустились вниз.
— Мне обязательно отвечать на этот вопрос?
— Да.
— Можно мне… — Она сделала глубокий вдох. — Можно мне смотреть на вас, когда я буду отвечать? Осмелюсь заметить: довольно странно разговаривать с человеком, не будучи ему представленным по всем правилам, стоя к нему спиной.
Гаррет на мгновение задумался.
— Ну хорошо. Но я тебя не отпущу.
— Разумеется.
Он чуть ослабил хватку, Кейт медленно повернулась в кольце его рук и оказалась плотно прижатой к нему от бедер до груди. Она запрокинула голову и посмотрела ему в глаза:
— Ну вот, другое дело.
Теоретически она могла бы заметить, что это тоже неподобающий способ разговаривать с человеком, с которым ты официально не знаком, но Гаррет не стал заострять внимание на деталях.
Он был занят тем, что пытался совладать со своим телом, которое среагировало на нее самым бурным образом. Он чувствовал себя пробуждающимся вулканом. Кровь вскипала в венах, кожа горела огнем изнутри.
Он сделал глубокий вдох, стараясь утихомирить бушующую кровь.
Чепуха какая-то. Немногие женщины вызывали у него такую реакцию. Те две, кого он вспомнил сразу, были неимоверно красивы и элегантны, в то время как эта была лишена обоих этих качеств. Каштановые волосы, прядями выбивавшиеся из-под чепца, смугло-оливковая кожа, бледные губы и карие глаза, которые кажутся слишком большими для ее лица… Высокая, тонкая — может быть, даже чересчур высокая и чересчур тонкая — и одета в неброское дешевое платье. В общем и целом ее облик напоминал ему Англию в разгаре зимы. Сухая и строгая. Безжизненная.
И все же… Она была живой. Каким-то непостижимым образом под заурядной, скучной оболочкой она сверкала. Светилась. Он не мог отвести взгляд от ее лица. От ее сияющих глаз. Должно быть, ее свет заразителен, потому что в такой близости от нее нечто, что он давно в себе похоронил, воспрянуло к жизни.
— Я…
Она умолкла, и Гаррет вопросительно изогнул бровь:
— Ты — что?
Она облизнула губы.
— Мне очень неловко, сэр. Я бы предпочла этого не говорить.
— Неловко? — Он ничего не понимал. Либо она следила за ним, чтобы доложить о его местонахождении и занятиях его врагам, либо… Никакое другое «либо» не шло ему на ум.
Это единственная причина, которая могла привести женщину в это пустынное укромное место.
— Ну… да. Очень неловко.
Он не ответил, и румянец окрасил розовым ее щеки.
— Может быть, мы просто пожмем друг другу руки и я пойду своей дорогой? — Она закусила губу и посмотрела на него из-под ресниц.
Гаррет напрягся. Нет, его не так-то просто обвести вокруг пальца. Теперь по крайней мере.
— Нет, я так не думаю.
Она с шумом выдохнула.
Он сжал ее крепче. Щеки ее прелестным образом порозовели, и он грешным делом подумал, что, может статься, она еще никогда не была в такой близости от мужчины.
Он стиснул зубы.
— Говори.
— Я… я следила за вами, — выдохнула она.
— Это я уже понял! — рявкнул он. — Почему? Только не вздумай лгать.
— Потому что…
Он крепко держал ее. Каждый мускул в его теле напрягся: он ожидал услышать имя заклятого врага — Уильяма Фиска. Человека, превратившего последние восемь лет его жизни в ад.
— Потому что… В общем, вы очень интересный, — выговорила она. — И…
Она снова задрожала.
— И? — повторил Гаррет.
Она с трудом сглотнула.
— И еще… вы красивый. — Она покраснела еще сильнее.
Гаррет сверлил ее взглядом, отыскивая на ее лице следы фальши. Ни в широко раскрытых карих глазах, ни в румянце, который стал почти малиновым, он не нашел таковых, но, Бог — свидетель, он не мастак распознавать ложь.
