— Я скучал по тебе. — Его дыхание и шепот защекотали ей губы.
— Я тоже по тебе скучала.
— Я с ума схожу от желания.
Должна ли она сказать ему правду? Признать, что она тоже хочет его? Что отчаянно жаждет его прикосновения каждый день после их расставания?
Когда-то она то же самое испытывала к Уильяму, но все закончилось гораздо скорее, чем предполагалось. Нет-нет. Конечно, это ощущение надежности в объятиях Джека — всего лишь вымысел, плод фантазии. Ведь однажды это уже подтвердилось. Именно в его объятиях она находилась тогда, неделю назад, когда все эти люди ворвались к ним в спальню.
Он погладил согнутым пальцем ее щеку:
— Ты тоже меня хочешь, я чувствую это. — Его губы оказались возле уха Бекки, дыхание щекотало самую мочку. — Давай прекратим эту бессмыслицу. Выходи за меня.
Она вздохнула. Как ни мечтай, но предложить ему еще один вечер в отеле «Шеффилд» невозможно. Он тоже на это не пойдет, потому что стремится к большему. Он хочет сразу все.
Снова притягивая к себе Бекки, Джек погладил большим пальцем ее лоб и сказал:
— Я решил. Еще неделю назад решил. Я хочу тебя, и готов на тебе жениться.
Она в упор смотрела на него, сосредоточенно хмуря лоб.
— Но как легко ты об этом говоришь… Как можешь вручать свою жизнь женщине, которую едва знаешь?
Джек пожал плечами:
— Но я уже выбрал свой путь и меня с него не сбить. Ни теперь, ни через десять лет. Все, чего я хочу, — это ты. — Он не сводил с нее упрямых темных глаз. — Понимаешь?
— Думаю… да. — Бекки отвернулась. — Но для меня все не так просто.
— Но почему? — Он требовал прямого ответа.
Бекки скрестила руки на груди — на отливающем серебром сером лифе платья, — как бы закрываясь от Джека.
— Никогда не думала, что снова выйду замуж. Я планировала прожить остаток своих дней в качестве вдовы, как синий чулок.
Джек хмыкнул:
— Ты? Синий чулок?
И снова ее поразило, насколько поверхностно они знакомы. Не считая скандального происшествия, их связывало только одно — плотское влечение. Все их остальные сведения друг о друге были меньше самой незначительной соринки.
Вспомнились долгие дни в Кенилворте после венчания с Уильямом. Молодой муж отдалился, и постепенно стало приходить понимание: они не так уж подходили друг другу, как он говорил ей до свадьбы. Никогда больше она не чувствовала себя такой одинокой.
После смерти Уильяма ее окружала семья и еще — с недавних пор — Сесилия. Но даже полное физическое одиночество невозможно сравнить стой жуткой пустотой в душе, которую она чувствовала в Кенилворте.
Не так уж трудно представить себе, что подобной пустотой страдал и Джек. Он ведь был отчаянный повеса. В свои тридцать привык бродить по земле и находить любовниц по настроению. При этом он неизменно пользовался полной свободой. Возможно, когда-то он и любил девушку, но это было слишком давно. Представлял ли он себе, что значит узнать — по-настоящему узнать — женщину? Имел ли понятие о том, как быть мужем? И уж если на то пошло, знает ли она сама, что такое быть настоящей женой?
— Бекки, — он прикоснулся к ее волосам и слегка погладил пальцами заплетенные в косички пряди, скрученные в узел на затылке, — я сделаю тебя счастливой, — Голос звучал тихо, но решительно. — Клянусь тебе.
— Клянешься? — Снова обернувшись к Джеку, она увидела в его глазах только это обещание.
— Клянусь, — повторил он. И его губы снова приблизились — сладкие и теплые. Это нежное прикосновение пронизало ее насквозь, расслабляя мускулы и смягчая внутреннее сопротивление.
— Выходи за меня замуж, — прошептал он ей в губы.
— О нет, — ответила она, вздрогнула и замерла. — Джек… Я…
Он обнял ее за плечи. Она уже не вырывалась.
— Я не хотела, чтобы мои слова прозвучали столь бесповоротно.
«Дай ему шанс», — сказала Кейт и была права. Будет ужасно нелепо, если не сказать глупо, отказать Джеку только из опасения, что он второй Уильям.
— Ты должен дать мне время.
Его пальцы едва дрогнули на ее плечах, но она ощутила это.
— Я хочу тебя, Бекки. Сейчас.
— Я не готова.
Резко, с отчаянием выдохнув, он отступил, запустил пальцы в копну своих темных, тонкими прядями выгоревших на солнце волос.
— Но тем не менее я собираюсь убедить тебя. Ты боишься из-за того, что случилось раньше. Но все время забываешь: я не он!
— Знаю. Только… пожалуйста, будь терпелив.
— Я ненавижу ждать.
— Мне нужно время, чтобы снова научиться доверять.
— Ну а когда я заслужу твое доверие? Что тогда?
Его настойчивость и твердость заставили Бекки слегка затрепетать.
— Тогда… если получится… я приму решение и выйду за тебя.
Джек распрямил плечи. Карие глаза с вызовом смотрели на нее в упор.
— Значит, я заслужу твое доверие. Долго ждать не придется.
Казалось, он был предельно уверен, но Бекки знала себя лучше.
— Надеюсь, ты прав, слегка улыбнулась она.
— Да, я прав. Еще до конца этого месяца мы будем стоять перед алтарем.
Это прозвучало как настоящий вызов. Его дерзкая самоуверенность размягчала сердце. Улыбнувшись шире, Бекки прижалась к Джеку и украдкой взглянула на него:
— Ты правда так думаешь?
— Знаю. — Он коснулся губами ее лба. — Я не могу ждать.
За столом Джек сидел чинно. Было почти не заметно, как крепко он сжимал бокал в ладони, и уж совсем не видно со стороны, что шея у него ныла от напряжения. Джек едва сдерживался, чтобы не сорвать с себя галстук. Ему вовсе не хотелось ехать в дом четы Калтон вместе с отцом и братом, но герцогиня пригласила всех и он счел себя не вправе отказать ей.
К вящему раздражению, посадили его далеко от Бекки. Зато ее тетушка, леди Беатрис, сидевшая по правую руку, то и дело наводила на него монокль, и страшно увеличенный слезящийся голубой глаз смотрел из него так подозрительно, что мурашки бежали по коже. Впрочем, если Джек не ошибался, она просто не могла знать о нем пикантные подробности. Уж если герцога Калтона нисколько не интересуют личные дела Джека, то тем более не нужны они и этой старухе.
И все же огромный голубой глаз смотрел слишком пронзительно и неприятно.
Леди Уэстклиф сидела слева от Джека, дальше — его отец. Старший брат, Бертран, расположился напротив в окружении одетой в роскошное кремовое платье Бекки и леди Деворе. Отец и Бертран так подобострастно вели себя перед герцогом и его семьей, что Джеку было страшно неловко.
Виконт Уэстклиф, сидевший правее герцога, был самым любезным из всех собравшихся за столом, ловко балансируя между грубоватыми повадками хозяина дома и раболепием родственников Джека. Супруги Уэстклиф удерживали разговор от банальностей, не давая ему при этом совсем смолкнуть.
Когда подали второе, отец Джека вздохнул и откинулся на спинку своего кресла, положив одну ладонь на выдающийся живот, а другой рукой поднимая бокал с вином. При этом он совершенно по-дамски отогнул мизинец. Говорил он громко, так что его прекрасно слышали и на другом конце стола.
— Разрешите еще раз поблагодарить вас, ваша милость, за то, что убедили моего сына встать на путь
