изготовленный реквизит, впрочем, пусть об этом думают историки и реквизиторы, не моя проблема. Главное, что у них там никто такого не помнит.
— Даже пани Данута?
— И она тоже. Так привыкла к этому предмету, что перестала обращать на него внимание. Впрочем, этот псевдопернач лежал в сторонке, никому не мешал, в глаза не бросался.
— Мне почему?то всегда казалось, что пернач — это нечто мягкое, а буздыхан, наоборот, очень твердый — задумчиво рассуждала я. — А пани Виолетта не пощупала его?
— Нет, щупать не щупала, но описала очень подробно. И выходит, это был несомненно буздыхан с прикрепленным к нему плюмажем из перьев. Точнее, как ей кажется, этот плюмаж был сделан из перьев и шерсти. Некогда он был зеленого цвета и наверняка пышным, теперь же полинял и полысел. Описание уборщицей непонятного предмета просто идеально соответствует нанесенным им ранам на теле покойного. Даже то самое полинявшее зеленое оставило следы. Уборщице показали снимки различных буздыханов, и один из них она узнала безошибочно.
Понравилось мне такое орудие убийства.
— А убийца, насколько я поняла, унес его с собой?
— Унес.
— Но ведь это жуткая тяжесть. А камеры не запечатлели кого?нибудь, сгибавшегося от жуткой тяжести?
— Камеры многих сгибавшихся запечатлели, в телецентре часто носят тяжести — например, камеры, штативы, прожекторы… Много всего.
Воображение, получив новую пищу, тут же представило сценку. Заморский обнаружил кассеты со своим паршивым шедевром и попытался их забрать с собой, убийца увидел его, когда тот выходил или чуть–чуть раньше (следов битвы в архиве не было обнаружено), его взгляд упал на подходящую палицу, он схватил ее, догнал Заморского на лестнице, хорошенько размахнулся и нанес удар один повыше, другой пониже. Тут дело в одной ступеньке. Трахнул изо всех сил. И сбежал. Буздыхан забрал с собой, боялся, что мог на нем оставить свои следы. Смылся с вещдоком.
Я вкратце изложила инспектору мое видение случившегося. Гурский похвалил мою концепцию и признался, что менты пришли к таким же выводам.
Гость уже собрался уходить, а я все пыталась вспомнить, что же еще хотела у него узнать. Ведь очень важное. С трудом, но вспомнила.
— Погодите, пан инспектор, вы же мне так и не сказали, что вам требовалось от Мартуси? Не можете же вы предположить, что она… О нет, только через мой труп!
Мой труп ему явно не требовался. Он приостановился на минуту в прихожей.
— Ну ладно. Не следовало бы мне этого говорить, да так и быть. Только учтите — никому ни слова! К тому же я еще не до конца уверен. Видите ли, мы получили сигнал от краковской полиции. Все указывает на то, что вчера вечером пани Форналь убила пана Поренча в подземельях Алхимии на Казимеже…
Я так и осталась стоять, разинув рот. Езус–Мария!..
…как гром средь ясного неба! И все произошло на торжественном открытии после ремонта, ничего особенного я не сделала, но, если честно, вышло неплохо, и вдруг вижу ее! Узнала сразу же, ведь столько лет прошло, даже сама удивилась, а еще больше удивило меня то, что и она меня сразу узнала. Глазам не верю, стала расспрашивать, и оказалось, что она пребывает во Франции уже с полгода, а меня разыскала, получив мой телефон. О, лестница! Я первый раз в твоем доме, ты же зарекалась уже раз и навсегда покончить с лестницами, а это что?
Свой монолог Лялька начала еще у калитки и болтала не переставая, так, не закрывая рта, и прошла в гостиную. И тоже свалилась на меня как гром среди ясного неба.
— Не обращай внимания, я дом строила для себя, а эта лестница ведет на второй этаж в комнаты для гостей. Я туда не хожу.
— Понятно. Так вот, больше тебе не надо ее искать, сама нашлась. Но тут у вас бог знает, что творится, так она просила меня разобраться и сообщить ей, потому как сама боится сюда соваться. На родину боится возвращаться! Узнала, что я еду, и поспешила связаться со мной и попросить об этом. Да, так и сказала: все еще боится возвращаться… Да мне все равно, чем накормишь, а вот бутылка, не гневайся, это я символически привезла… а к тебе ехала на такси, самой бы не найти твое новое жилище. Да и Варшава изменилась — нет, теперь только на такси.
— Оставь в покое топографию, ну ее к черту, я уверена, что у тебя, как всегда, очень мало времени.
— Да, у меня его всего с гулькин нос, ты права, — с горечью подтвердила Лялька и уселась на диване. — А вообще?то я приехала к кошке.
Тут уж я не выдержала: как?то слишком много тем для разговоров у нас накопилось, вряд ли мне выдержать такой темп. Если даже нам удастся проговорить весь остаток вечера и всю ночь, и то сумеем лишь вкратце обсудить самое важное. А ведь надо еще справиться с хаосом в голове, от которого я так и не опомнилась после разговора с инспектором. Надо как?то все эти вещи отделить друг от друга, разложить по полочкам… Пронумеровать все темы, что ли?
А Лялька между тем продолжала тараторить:
— Миська сломала себе правую руку, треснула кость, вот в этом месте, вроде бы называется предплечье. Правильно? Уверена — сделала это нарочно, ведь она хоть и правша, а работает в основном головой и глазами, так ей не важно, что рука в гипсе. И такая довольная, ты бы слышала ее! О, ты решила откупорить красное?.. Очень хорошо, и не удивляйся, что я трещу без умолку, мне надо выпустить пар, не то лопну, если не выговорюсь. Как я про ее руку услышала, с тех пор трясусь, как в желтой лихорадке, и счастье, что хоть какие?то из новостей приятные… Каська пришла в восторг от Эвы Марш, принялась читать все ее книги, которые оказались под рукой и о которых она знала по фильмам, не удивляйся, она же на пяти языках читает, наплевала на Интернет и прочие молодежные развлечения, даже в ванне читает, за столом, ты не представляешь, говорит, как прикольно пишет пани Марш, и ничего общего с тем, что на экране… А за столом так даже старается помедленнее есть, чтобы больше прочитать, это ей на пользу, надо бы немного сбросить вес, и под влиянием чтения решила после школы пойти учиться на журналиста, критиком хочет стать… А я не возражаю. Лучше критика, чем восьмитысячники… Что смотришь? Просто ее парень увлекся Гималаями, кретин несчастный, и ее с толку сбивает. Я ей дам Гималаи! Пусть он подавится своими Гималаями, а я не допущу погибели ребенка!
В последнем я целиком и полностью согласилась с мнением Ляльки. У меня тоже были дети, и их судьба меня также волновала.
…Да что ты опять умчалась в кухню? Никогда такой гостеприимностью не отличалась, не могу я за тобой бегать, посиди спокойно… вот ведь есть какая?то закуска… Что это? Сырок? Вот и чудесно, оставь и посиди послушай…
Сыр я вынуждена была притащить в гостиную в таком виде, каким вытащила его из холодильника — одним куском, мне не дали возможности взять тарелки, ножи, вилки, я умудрилась на ходу прихватить большой кухонный нож и разделочную доску с остатками помидора.
— …Сегодня я прилетела, в полдень, надо было кошку отвезти к ветеринару, Миська сидит с рукой, а кошка толстенная и тяжеленная, как колода, скоро окотится…
— А ее парень? — сердито поинтересовалась я, не сомневаясь: Лялька поймет, — Миськин парень, а не кошкин.
— А у него аллергия на кошек, причем достаточно даже просто увидеть, но и польза от этого — предлог не посещать нашу мамулю, у нее три кошки, Миське пришлось и свою ей подбросить из?за парня.
Презрительно фыркнув, я жестом указала на террасу, где за окном нежились на скупом солнышке семеро из моих питомцев, и совсем не голодные, вон, в мисках еще полно еды. Так просто суетятся, радуются жизни.
Лялька с удовольствием полюбовалась на моих кошек, она вообще любит животных, и продолжила кошачью тему, заявив, что у ее матери кошки домашние, а это совсем другое дело.
…Ну, свозила я кошку к ветеринару, у нее гноится ухо, а матери наврала, что доктор велел дать Флорке
