которого: “Сезам, откройся”. Лишь бы мы сказали “да” — и вмиг все эти монстры высвободились бы. Он не мог освободить, не мог вновь завладеть ими без согласия тех, кто первыми вошел сюда. Понимаешь? И согласись мы — все! Он — хозяин мира. И, конечно, тут же схрумкал бы всех нас, выплюнул и забыл. У него стало бы много новых забот. Утверждать власть! Геката, мать твою! Богиня мрака!.. А сам он, не иначе, — бог сумерек…
— Саша… — Федор Матвеевич оглядел соседа с изумлением. — Но как ты успел все это понять?!
— Ну, уж такой дар послал Господь — понимать. Но это все пустяки, Федор Матвеевич! Я ведь самого главного-то понять не успел! Ну, скажем, отказались бы мы этак гордо, стали в позу, засверкали глазенками — что дальше?.. А то, что ему это было по большому счету до лампочки. Не согласились? Ну и хрен с ними! Не много потерял бы. Просто времени немного потерял. Пошукал средь людишек — долго бы искать не пришлось. Нашелся бы желающий. Ну и результат тот же: монстры его, а желающему повластвовать — башку долой, и все дело. А я, дурак, этого тогда понять не успел, только потом, когда уже вернулись, уже из бани на крыльцо я вышел — и дошло! А Игорь — он там это понял. Понимаете?! То есть думал-то он еще раньше — я же вижу, задумчивый он какой-то сделался, негромкий. Видать, грузил себя морально. Как-то он заговорил со мной об этом, но я отмахнулся. И он умолк. Замкнулся. А сам, видать, все думал. И ход мыслей, как я понимаю, был таков: согрешили, мол, мы в чем- то, и повис на нас этот грех, тянется за нами черным туманом и смерть сеет… Вот, кстати, Васькина бабка-то и орала да ручонками сучила — она этот туман мигом просекла. Ну а дальше Игорек наш, похоже, так и рассуждал: если не снять грех, все будет сеяться смерть вокруг нас. И должен прийти миг, когда должно станет искупить его. И, слова никому не говоря, про себя решил: как придет этот миг, так и искуплю. И искупил! Собою. А я-то, дурак!.. Вот только теперь дошло.
И Палыч горько покачал головой, вздохнул.
— Дай сигарету, Лев Евгеньевич, еще закурю. Лев Евгеньевич кивнул, достал свое “Мальборо”. Федор Матвеевич тоже вытащил пачку “Астры”.
— Вон оно, значит, что… — раскатал он сигарету в сильных пальцах. — Выходит, блажен, кто душу положит за други своя… Так, выходит?
— Именно так, — серьезно сказал Палыч. — Лучше не скажешь. Именно это он и понял. Один шаг — и все наполеоновские планы рухнули.
— И он нас спас, — понял Федор Матвеевич.
— Да не только нас! Всех, весь мир! Представляешь, что было бы, если этот… царь сумерек дорвался бы до монстров? Наполеоновские планы… Куда Наполеону!
— Да-а… — Федор Матвеевич покачал головой. — Слушай, а эти… львы да звери, они что, в самом деле Соломоновы? И книга эта, печать?
— Очень может быть. Даже наверняка так. Я же говорю: ложь в оболочке правды! Но ведь дело в том, как их использовать: в добро или во зло. Ну а как бы он это сделал — ясно.
— Н-да… — снова поразился простодушный Федор Матвеевич. — Так он что же… ну этот, из сумерек… он служил кому-то? Или сам по себе?
Палыч кивнул, нещадно затягиваясь. Выдохнул целый столб дыма и подтвердил:
— Служил. Служил, Лев Евгеньевич?
— Да, — кивнул и тот.
— M-м… — Федор Матвеевич шибко потер голову. — А… кому? — спросил осторожно.
— А вот об этом лучше уж и не говорить. — Палыч усмехнулся.
— Ладно! — тут же согласился Федор Матвеевич. — Говорить не будем.
Сзади послышалась непонятная возня.
— Что это? — все встрепенулись, глядя друг на друга. В предбаннике страшно грохнулось что-то железное.
— Фу ты, — облегченно выдохнул Федор Матвеевич. — Это ведро…
Дверь распахнулась, и предстал Кузьмич.
— Нате, — с презрением сказал Федор Матвеевич. — Явление.
— Феномен, — перевел на греческий Огарков и подмигнул.
— Зд-драсть… — вымолвил Кузьмин, изо всех сил стараясь держаться прямо. — За время вашего отсутствия… никаких происшествий…
— Садись, — сказал ему Палыч. — Садись, страж вечности… Федор Матвеевич, опохмелите чем-нибудь этого мыслителя.
— Не возражаю. — Кузьмич нетвердо опустился на ступеньки.
— Шиш ему с маслом, — пообещал Логинов. Огарков засмеялся:
— Будет вам, Федор Матвеевич! Помните: блажен, кто душу положит… А здесь и душу-то не надо класть. Я тоже, кстати, с удовольствием приложусь. Хотя мне еще и домой ехать… да пустяки, выветрится. Вы как, Александр Палыч? RQ не снизится?.. Ну и прекрасно. Давайте, друзья!
— Давайте. — Кореньков погасил окурок. — Самое то чуть-чуть расслабиться. Перевести дух.
— Почему только перевести? — Лев Евгеньевич многозначительно прищурился.
— Да потому что так это не кончится.
— Да ну?! — поразился Логинов.
— Я чувствую, — объяснил Палыч. — Между прочим, книга-то так и не соединилась?.. То-то и оно. Так что все только начинается!..
