Ангус не верил своим ушам. Она фыркнула ему в ответ, одним жестом отмахнувшись от него. Да как она смеет? Ей-богу, он покажет ей, что станет терпеть и чего не потерпит никогда. Ангус приподнял ее повыше, задумав поцеловать. «Ты поклялся, что больше не будешь ее целовать, — прошептал ему внутренний голос, — будь осторожен».
Но страсть пыталась взять верх над благоразумием. Его тело ощущало каждый изгиб ее фигуры, чувствовало мягкие груди, прижатые к нему.
Так или иначе, он все равно победит ее, заставит подчиниться своей воле. Ангус уже знал, что существует только один способ остановить ее возмущенную речь.
Но он поклялся больше не терять контроль, а если он ее поцелует, то неизвестно, найдет ли потом в себе силы сделать шаг назад.
Пока Ангус боролся с этой мыслью, его пленница схватила его за воротничок и, сверкнув глазами, поцеловала.
Одним тяжелым ударом нестерпимая смесь удовольствия и ярости сокрушила самообладание Ангуса. Он еще сильнее прижал Мэри к себе и, уступая страсти, решительно ответил на ее поцелуй.
Глава 9
Письмо Майкла сестре Мэри из Старой Александрии:
Какой бы ни была причина, толкнувшая Мэри к этому глубокому, бесконечному поцелую, она не отпускала ее, и Мэри оказалась бессильна справиться с нею. Поцелуи бывают хороши, когда приправлены страстью. Ее страсть вспыхнула к несносному графу. Эта страсть будто всегда присутствовала здесь, бурля на поверхности, окрашивая каждое сказанное им слово, каждое движение, которое он делал с чувственным оттенком.
Продолжая удерживать Мэри одной рукой, другую граф переместил вниз, подхватив ее под ягодицы и приподняв выше. Он с легкостью удерживал ее, словно она весила не более двух стоунов.
Как это ужасно было думать о том, где сейчас лежала мужская рука, поэтому Мэри решила не думать об этом. Вместо этого она наслаждалась ощущением тепла его тела рядом.
Когда Ангус прижал ее к себе, Мэри задрожала от растущего желания. Она обвила руками его шею и облепила его, как рваный парус в бушующий шторм, а волны страсти накатывали на нее с новой силой и кружили ей голову, пока она совсем потеряла способность думать. Она могла только чувствовать.
Граф терзал ее, целуя дерзко и самоуверенно, демонстрируя власть и господство, смешанные с явной страстью. И Мэри погибла.
Ангус никогда не был так взволнован. Эта женщина подходила ему как никакая другая, запах лаванды, исходивший от нее, так вскружил ему голову, что он едва соображал. Мэри производила впечатление невинной девушки, поэтому граф был потрясен, когда почувствовал, как она ухватилась руками за лацканы и с нетерпением раскрыла губы ему навстречу. С жесткостью урагана она требовала объятий и усиливала их, постепенно превращая во что-то другое. Более жаркое. Более пылкое. Более яркое.
Ангус вдруг окунулся в благоухание чистоты, ощутил мягкое прикосновение ее волос, скользивших по рукам, почувствовал каждый изгиб ее тела, прильнувшего к нему. Страсть рвалась к жизни, и Ангус больше не контролировал себя.
Мэри застонала, и Ангус прижался к ней бедрами, требуя большего. Она задохнулась, задрожав всем телом.
Они уже больше не стояли перед камином, а оказались рядом с кроватью. Ангус оттеснил ее назад, и у Мэри подогнулись колени, когда он склонился над ней и прижал к матрацу. Она ухватилась за него и потянула за собой, не отрываясь от его губ.
Рука Ангуса скользнула вверх от ее бедра к груди. Он наслаждался ощущением мягкой округлости, которая заполнила его руку, осторожно мял ее и сквозь тонкую ткань, ласкал большим пальцем напряженный сосок. Он прикоснулся к нему раз, другой… Мэри снова застонала, покачивая бедрами. Ангус протиснул колено ей между ног, и она нежно раскрылась, как цветок.
Ее руки не останавливались и не успокаивались ни на секунду. Она ухватилась за его рубашку, тянула его вперед, выгибаясь ему навстречу.
Его ладонь медленно заскользила вверх по гладкому колену к нежному теплу бедра. Он ощущал шелковистость кожи, чувствовал округлые и завершенные формы тела. Было невозможно не ощутить ее женственность.
Мэри застонала, когда его рука скользнула по бедру, не касаясь, но все же так близко к… Ангус замер, чтобы еще больше подразнить ее, наслаждаясь ощущением ее теплой груди и напряженного соска.
Прежде Ангус никогда не приходил в экстаз от пышной груди и теперь задумался почему. От сильного желания его плоть затвердела как камень. Он медленно стал покрывать поцелуями ее щеки, спустившись к шее и потом — к груди. Сквозь ткань платья обхватил губами напрягшийся сосок.
Мэри задохнулась от изумления и выгнулась ему навстречу, распахнув глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Ее глаза были шоколадно-коричневого цвета с золотистыми и зелеными вкраплениями, Мягкие губы полуоткрыты, дыхание прерывистое и умоляющее, такое искреннее и естественное, что его плоть восстала, словно желая встретиться с ней. Ангус застонал и прижал свои бедра к ее бедрам, раскрывая их еще шире, чтобы его плоть проникла внутрь.
На тончайшее мгновение их бедра оказались крепко прижаты друг к другу, их руки и рты дразнили друг друга, дыхание сбилось и вышло из-под контроля, когда рука Ангуса медленно скользнула к ее сорочке и…
Шум, донесшийся из коридора, подействовал на него как ушат холодной воды. Лакеи со стульями.
Бормоча проклятия, Ангус заставил себя отпустить Мэри и выпрямился. Он опустил ей юбки и сделал шаг назад, слыша, как глухо колотится сердце в груди. У него горели губы, все тело болезненно ныло, ожидая получить удовлетворение.
Мэри встала, расправила платье. Волосы растрепались и упали на раскрасневшееся лицо. Она взглянула на Ангуса. От его поцелуев у нее припухли губы, взгляд затуманился и исполнился
