знакомое изображение, он видел лишь бесстрастный образ человека, которого на самом деле не знал. Кира, несмотря на всю свою красоту, не подпускала его близко. В отличие от Мэри Херст, которая не умеет скрывать своих чувств, она надежно прятала свою страсть и свой характер.
Но Мэри — его враг. Возможно, воровка или того хуже. Вполне вероятно, что она причастна к похищению Майкла Херста.
Ангус оттолкнул ее так внезапно, что она споткнулась и была вынуждена опереться о стол, чтобы не упасть.
— Вы… вы… — Ангус пытался подобрать слова, чтобы сказать ей, как его оскорбила эта ситуация.
Очевидно, все отразилось на его лице, потому что в глазах Мэри вспыхнул гнев.
— Я не сделала ничего дурного, и если вы считаете, будто я…
— Вы сознательно оказываетесь там, где меня можно соблазнить. Скажите, что это не так!
— Ваша реакция на меня — это ваш выбор. И вам должно быть стыдно, что вы не позволяете себе получать от этого удовольствие, как это делаю я. — Мэри вернулась к своему месту за столом и дрожащими руками намазала хлеб маслом. — Это все. Вы можете идти.
— Я могу идти? Это мой дом. Мой, слышите?
— О! Вы… — Мэри вскочила из-за стола и со сверкающими глазами подлетела к нему. — Вы приводите меня в бешенство! Таких невыносимых мужчин, как вы, я никогда не встречала! Вы удивляете меня поцелуем, настолько страстным, что мне кажется, он никогда не закончится, а в следующую секунду меня же и обвиняете за этот поцелуй! Я ничего не делала, чтобы спровоцировать его!
— Делали! — фыркнул в ответ Ангус.
— И что же я, по-вашему, сделала, чтобы вы меня поцеловали? — сложила руки на груди Мэри.
— Вы… — Ангус широко взмахнул руками. — У вас был такой вид… Вы сами знаете.
— Нет, не знаю.
— Не надо разыгрывать передо мной невинность.
— Я ничего не разыгрываю! И если бы вы хоть раз в жизни проявили благоразумие, вы бы это поняли!
Теперь они стояли лицом к лицу и кричали так, словно находились на разных этажах замка.
— Впредь, — Мэри уперла руки в бока, — когда вы попытаетесь поцеловать меня, я дам вам отпор и наотрез откажусь целоваться с вами.
— Как будто вы когда-нибудь в своей жизни отказывались от поцелуя.
— По крайней мере, — еще сильнее покраснела Мэри, — я не являюсь тем скучным исследователем, который иллюстрирует свои работы рисунками, похожими на рисунки первоклассника!
— С моими исследованиями все в порядке, — остолбенел Ангус.
— Да, в порядке, но если вы хотите, чтобы люди уважали их, придется внимательнее отнестись к выбору художника, которому вы позволяете иллюстрировать свою работу.
— Проклятие, женщина, ты не знаешь, о чем говоришь!
— Я определенно знаю больше вас. Я бы никогда не позволила ни одной статье Майкла покинуть наш дом без хороших иллюстраций.
Ангус был настолько сердит, что с удовольствием задушил бы женщину, которая с вызывающим видом стояла перед ним. Эта сцена была ему хорошо известна. Один скажет что-то резкое, другой начнет плакать, потом соберет вещи, остановившись у детской для слезливого прощания.
Когда он был ребенком, его это волновало. Но потом он узнал, что за слезливым прощанием через неделю наступит слезливая встреча. Одно только это воспоминание уже утомило его, и он вдруг почувствовал себя так, будто из него откачали воздух, подобно детскому мячу, который придавили ногой.
— Разговор на эту тему закончен.
Мэри пождала губы, словно его слова оскорбили ее, вернулась к столу и, взяв нож, принялась намазывать на кусочек хлеба джем.
— Заканчивайте завтрак, потому что после этого вы немедленно возвращаетесь в свою комнату.
Она покраснела, еще крепче сжала губы, бросили нож на тарелку, а салфетку метнула на стол и подошла к окну. Ангус рывком открыл дверь.
— Проводите нашу гостью в ее комнату. Она не должна покидать ее вплоть до завтрашнего утра.
Лакеи обменялись взглядами.
— Простите, милорд, но, э-э… — начал один, потом посмотрел за плечо Ангуса, дабы убедиться, что их гостья ничего не слышит. — Как поступить, если она не послушает нас? Должны ли мы хватать ее, как овцу? — понизив голос, спросил он, видя, что Мэри с бунтарским выражением лица стоит у окна, сцепив на груди руки.
Ангус повернулся так, чтобы его голос был отчетливо слышен его строптивой гостье.
— Если она попытается покинуть комнату, я разрешаю вам прижать ее к земле, связать кистями от штор и вставить кляп в рот. Несколько часов связанной и с кляпом во рту, возможно, пойдут на пользу ее характеру.
— Я обязательно расскажу Майклу о вашем дурном обращении со мной, — презрительно глядя на него, процедила Мэри. — Он больше никогда, слышите вы, никогда не станет вести совместные с вами исследования.
— Уходите. На сегодня вы уже получили несколько часов свободы.
Мэри расправила плечи и помчалась к двери, всем своим видом демонстрируя оскорбленные чувства. Когда она пролетала мимо, Ангус уловил легкий запах лаванды, исходивший от ее волос, и в ту же секунду его тело испытало болезненное напряжение страсти. Проклятие.
— Мисс Херст, — сурово сказал Ангус, когда Мэри дошла до лестницы, — до сих пор я терпеливо относился к проявлениям вашего недовольства. Больше терпеть это я не намерен. Если вы станете шуметь в своей комнате причем любым способом, я отменю свое разрешение покидать пределы комнаты на три часа в день и лишу вас еды.
— Вы не посмеете, — высокомерно заявила Мэри.
— А вы попробуйте, — посмотрел ей в глаза Ангус, провоцируя ее вызвать крайние меры с его стороны.
О, как ему хотелось наказать ее, продемонстрировать свое недовольство. Как она осмелилась соблазнять его, дразнить, и оскорблять?
Мэри развернулась на каблуках и ушла. Два лакея, не спуская с нее глаз, ни на шаг не отставали от нее, словно она была диким зверем, которого надо содержать в клетке.
Ангус вышел на улицу и хлопнул дверью так, что замок содрогнулся. Единственный зверь, которому нужна клетка, находится у него в бриджах. Что, черт возьми, с ним происходит?
С полным хаосом в голове он направился на конюшню, чувствуя, как ноет от неудовлетворенности тело.
Конюхи поняли настроение хозяина по выражению его лица и поспешили уйти, оставив его одного. Ангус снял свой сюртук, жилет, рубашку и шейный платок, отбросил в сторону шелковый шарф. Оставшись в бриджах и сапогах, он начал двигать огромные тюки сена, лежавшие вдоль стены. От этой работы напряглись мышцы рук и спины, болезненно натянулись шрамы, но он продолжал ворочать тяжелые тюки, останавливаясь, только чтобы утереть пот со лба. Так граф восстанавливал свои силы после пожара, так побеждал воспоминания, которые невозможно было забыть, так растягивал обгоревшую кожу, восстанавливая двигательную способность рук. И так он уничтожал свое влечение к мисс Удаче, будь она неладна.
Ангус поднимал тюк за тюком, складывая их в одну сторону. Вскоре он уже весь обливался потом, спина болела, а шрамы горели так, словно их снова охватил огонь. Но его главная цель была достигнута. Он больше не хотел мисс Херст.
— Ангус?
Он выпрямился, потирая спину. В открытых дверях стоял Нисон.
— С тобой все… в порядке?
