«жизнь» обозначается существование очень сложных, самоорганизующихся и самовоспроизводящихся систем, то, безусловно, гоблины таковыми системами являются. Видимо, с такой философской позиции, правда о ней и не подозревая, и действовали упыри. Они были антисистемным феноменом в принципе, разрушителями — как раковые клетки, которые умеют лишь пожирать белковую ткань и подыхать потом, вслед за ими же самими сожранным организмом...
Бабай был парень толковый и дотошный, он расспросил у Тэйки про вампиров, кажется, все. Узнал, что они предпочитают селиться на пустырях, в скверах, парках. Что выглядят как безобразные карлики, сморщенные и синюшные, чуть ли не фиолетовые. Ну и про их нрав, разумеется...
— Тебе с ними схлестнуться не доводилось? — спросил он.
— Почти нет, — Тэйки отрицательно качнула головой.
— Как это — почти?
— Ну, как-то раз... Они вообще-то стаями живут и бросаются на всех. Я-то их логово выследила, но уж приближаться к нему — на фига оно мне надо. А тут как-то один отбился, почему — не знаю...
— Где это было?
— Да там же, неподалеку. Увидал меня, зафырчал, пасть оскалил — и прямо на меня. Ну я его тут же мечом и приласкала. — Тэйки тронула висящий на правом боку самурайский меч.
— Понятно... Так, значит, крошить их можно без проблем?
— Без больших, — ответила девушка.
Это совершенно так. Сила упырей в их бешеной ярости и многочисленности... И в этом же их слабость.
Странно? Вовсе нет. Просто в схватке с противником неопытным, нестойким и неумным данные качества — сила; а когда отряд вышколен в боях и каждый солдат стоек, хладнокровен, знает свой маневр — с таким противником у стада разъяренных придурков никаких шансов нет.
Бабай все это продумал.
— Ну ясно, — молвил он. — Значит, ты говоришь, гоблинов там нет?
— Не бывает, — подтвердила Тэйки.
Отношение гоблинов к вампирам, в общем, похоже на отношение людей к комарам — с той разницей, что мы-то от летучих кровопийц совсем никакого профита не имеем.
— Ясно, — повторил Бабай. — Раз так, то будем идти в два ряда, оружие на изготовку. Можно сказать, спровоцируем их. А как накинутся — огонь! Всю сволочь положим, какая только сунется.
Тэйки это понравилось.
— Попробуем, — сказала она. — Должно получиться...
И вот они стоят на границе вампирьего царства — когда-то парка, разбитого здесь в честь победы в Великой Отечественной, а теперь порядком одичавшего, заросшего диким кустарником... ну, если еще не леса, то уже и никак не продукта городских озеленительных служб.
Впрочем, теперь этот продукт стоял пустой и неуютный: голые сучья, почти черные стволы деревьев и мертвая тишина. Лишь голубые елочки, нежная хвоя которых издали похожа на бархат, как-то оживляли угрюмый, несмотря на синее безоблачное небо, пейзаж.
Сергей с любопытством смотрел на них. Таких прелестных елей он в своем лесу не видывал. Правда, там была своя красота, другая, и не хуже этой...
— Идем! — Голос Бабая выдернул Сергея из лирических элегий. Он вздрогнул и поспешил стать в строй.
План их командира был прост до гениальности. Шесть человек образуют коротенькую колонну: первыми идут Тэйки с Костей, затем попарно — Бабай с Гондурасом и Кишка с Сергеем. Все вооружены автоматами, у всех солидный запас патронов... Бабай даже расстался со своим ненаглядным «Зорро» — больно уж тяжел сей агрегат, не для долгого похода. Хранить его было поручено Шурупу, под личную ответственность — и здесь командир нашел верный ход. Малец аж чуть не задохнулся от гордости.
— Береги, как свою башку, — напутствовал Шурупа Бабай. — Тебе доверяю, никому другому. Понял?
— Понял, генерал! — Пацан пришел в восторг. — А стрельнуть из него можно?
— Я вот те стрельну! Не-ет, вижу я, ты еще дурак дураком... Все, давай сюда.
— Нет, нет! Я, генерал... виноват, я это... словом, больше не повторится.
Бабай подумал. Смягчился:
— Смотри.
— Все, все нормально. Я без глупостей.
И вот сейчас командир отщелкнул предохранитель до упора и передернул затвор. И все сделали то же самое. Жесткий железный лязг коротко секанул пространство — и вновь тишина.
— Хорошо, — похвалил соратников Бабай. — Ну, идем!
По схваченным морозом палым листьям идти было как по борцовскому ковру — упруго и плотно. Сергею это ощущение было очень знакомо: они с отцом хаживали и по предзимнему лесу, и в нем была своя особенная прелесть, не похожая ни на что другое... Запах! Особенная, тонкая свежесть, почти неуловимая...
— Готовность! — скомандовал Бабай.
Ну вот. Сергей опять очнулся. Лирик хренов!
Бабай был лидером, кроме всего прочего, еще и потому, что обладал чутьем на опасность. Ничего вроде бы не делалось кругом, стояла тишь — а он, Бабай, что-то ощутил, некую невидимую опасность, никак пока не давшую о себе знать, но...
Но оказался прав.
Парк взорвался диким воплем, лохмотьями палой листвы, жестяным грохотом.
— Стой! Стрелять по моей команде! — зычный голос Бабая.
С холодным любопытством он смотрел на мчащиеся к ним со всех сторон толпы уродов. Откуда они взялись, черт их разберет! Как из-под земли. И красавцы, да уж, как на подбор!..
Никто из бойцов, изготовившихся к стрельбе, не испугался — очень уж нелепы были эти вздорные создания. Но гадливое омерзение прошлось не по одному сердцу.
И было отчего! Упыри вправду походили на злую карикатуру на людей, изображенную сумасшедшим художником — причем таким, чье безумие не титаническое, как у Гойи, а мелкое, дрянное и трусливое. Оно ненавидит и боится, завидует, жмется и кривляется — вот из его фантазий и изливаются такие эманации.
Бабай заметил, что у тварей есть старшие: отвратительные старцы, столь же синюшные, что и прочие, но заросшие седой шерстью, с длинными, косматыми, спутанными гривами и бородами...
«Шаманы!» — вспомнил он слова Тэйки.
В этих ручонках были дубины, ими они вращали, да так, что палки в воздухе свистели, как пропеллеры. Ну и глотки у них, конечно, были круче остальных — извергали такой рев, от которого едва не гнулись деревья.
Но люди не согнулись. Все встали наизготовку, ожидая команды. Бабай успел еще заметить, что среди прочих в атаку несутся упыри, которые адски лупят во всякие гремучие
