– Когда она хочет, то может быть самим обаянием, – неохотно признал Дейв.
– Посмотрите на беднягу Фаберже! – шепнула ему Джейн.
Дейв обернулся к своему помощнику, суетящемуся возле каких-то ящиков. Фаберже тщетно пытался скрыть эрекцию, особенно хорошо заметную под облегающими белыми брюками.
– Ну, – радостно произнес Дейв, поднимая брови и широко улыбаясь, – я понятия не имел, что он такой талантливый мальчик.
К фотографу вернулось хорошее настроение, и работа пошла быстро. Шампань окунулась в свою стихию: позировала и расхаживала в невообразимо узких вечерних платьях, которые не налезли бы даже на одну ногу Джейн. Под жаркими софитами недовольство Шампань быстро растаяло, и после окончания съемок Джейн, сделав над собой усилие, предложила ей внести первый взнос в «Брызги шампанского».
– Ну, нам надо будет поторопиться, – недовольно буркнула Шампань, сверяясь с усыпанными бриллиантами часами от Картье. – В три у меня сеанс массажа, потом я буду ругаться со своим адвокатом. А затем меня забирает Ролло.
– Замечательно, – деловито щелкнула ручкой Джейн, доставая блокнот. – Тогда не будем тянуть. Расскажите о том, как вы провели прошлую неделю. Чем вы занимались.
Грациозно опустившись на какой-то оранжевый ящик, Шампань переплела длинные безупречные ноги и достала сигарету из сумочки змеиной кожи от Келли. Закурив, она нахмурилась.
– А-а, – протянула она, обращаясь к противоположной стене. – Гм, – добавила после некоторого молчания. – Э… – закончила свой рассказ.
Джейн почувствовала, как ею овладевает паника. Готовясь к «Брызгам шампанского», она мысленно перебрала множество возможных проблем, но ей в голову не могло прийти, что Шампань просто ничего не помнит.
– Гм, кажется, я читала в «Сан», что вы встречались с Робертом Редфордом, прилетевшим в Лондон в начале недели, – попыталась спасти положение Джейн.
Между идеальными бровями Шампань появилась крохотная морщинка. Ее губы, словно распухшие от пчелиного укуса, бесшумно зашевелились: «Роберт Редфорд, Роберт Редфорд, Роберт Редфорд». После нескольких минут напряженного размышления лицо Шампань просияло. Похоже, она вспомнила.
– Он американец! – торжествующе заявила красавица.
Джейн жадно закивала.
– Актер! – через несколько секунд добавила Шампань.
Джейн снова кивнула.
– Да, да! – сказала Шампань, пытаясь ухватить мелькнувшее озарение.
Увы, тщетно. Больше она так ничего вспомнить и не смогла.
– Наверное, на прошлой неделе у меня было много ТВД, – заключила Шампань. – Тихих вечеров дома.
У Джейн внутри все оборвалось. Этого не хватит не то что на четыре страницы – на четыре строчки. А если она вернется в редакцию без полутора тысяч слов, которые ждет от нее Джош, виновата в этом будет не Шампань Ди-Вайн. Ну почему Джош, раз ему так захотелось иметь колонку от «супердевочки», просто не пригласил Тэру Палмер-Томкинсон! Джейн внутренне кипела. У Тэры, по крайней мере, есть два очень важных достоинства, начисто отсутствующих у Шампань, – способность связать вместе два слова, а также некоторое представление о том, чем она занималась на прошлой неделе.
Вздохнув, Джейн вознесла немую молитву духу-хранителю несчастных журналистов, вынужденных горбатиться в безвестности на чье-то громкое имя, после чего, мысленно вооружившись киркой, стала решительно и настойчиво пытаться пробиться сквозь непроницаемую скалу полного беспамятства Шампань. Все тщетно.
Слава богу, оставались еще заметки, сделанные, пока Шампань говорила по телефону.
Остаток недели Джейн провела на телефоне, отчаянно добывая по крупицам информацию на первую статью. Номер уже давно должен был быть подписан в печать, но Джош упрямо ждал «Брызги шампанского». За несколько минут до последнего срока Джейн, вымотанная до предела, шатаясь вошла в кабинет шефа и протянула ему четыре страницы корректурного оттиска. С бешено колотящимся от волнения сердцем, она бессильно упала в кресло и, скрестив руки на груди, стала ждать приговора. Это было самым мучительным – показывать Джошу готовую работу. Редко какая статья полностью удовлетворяла его высоким требованиям. Джейн с такой силой стиснула пальцы, что стало больно.
Наконец Джош кончил читать. Хлопнув ладонями по столу, он затрясся от хохота, и монокль вывалился на стол.
– Умора! – задыхаясь, выдавил он, вытирая слезы платком. – Это просто фантастика! Дорогая, в журналистике родилась новая звезда.
«Проклятие!» – мысленно выругалась Джейн, разжимая пальцы.
3
Как бы отчаянно ни хотелось Тэлли обсудить с подругой случившееся с ней событие чрезвычайной важности, она не собиралась нарушать вековую привычку и являться на встречу вовремя. Устроившись в уголке бара, Джейн уже успела прикончить бокал белого домашнего вина и половину блюдечка орешков. Впрочем, она была совершенно спокойна. По части выводить окружающих из себя Шампань Ди-Вайн в подметки никто не годился. К тому же на Тэлли просто нельзя было злиться. Она была слишком добрая и неуклюжая. Своими большими глазами, смешным носом, длинными ногами и чересчур большим ростом Тэлли сразу же напомнила Джейн испуганного страуса.
– Ты помнишь, – частенько спрашивала Джейн, уже когда они с Тэлли стали близкими подругами, – как на первом уроке по психологии нас попросили рассказать о самых ранних детских воспоминаниях. Так вот, первым, что врезалось в память тебе, был шнурок от звонка, которым вызывают слуг, висевший в гостиной
