скроенного черного платья, судя по всему раздобытого Тэлли во время одного из более успешных набегов на гардероб матери. Платье открывало ее длинные, красивые ноги, в то же время зрительно уменьшая широкие плечи, отчего обнаженные руки казались изящными и бесконечными. Причуда заключалась в вытертом боа из гусиных перьев, которое Тэлли нервно теребила и пощипывала, но даже это, одобрительно отметила Джейн, на самом деле только усиливало богемно-аристократический дух, которым веяло от молочно-белой кожи, уложенных в высокую прическу волос и огромных серых глаз Тэлли. Короче говоря, ее подруга выглядела как никогда презентабельной.
Джейн нервно поерзала в черной шелковой блузке и узких брюках-дудочках, которые, как она надеялась, должны были раструбить на весь мир о том, что она похудела. Оглядев себя дома в зеркало в рост, Джейн пришла к выводу, что действительно выглядит очень стройной, и, набравшись храбрости, решительно накрасила губы яркой помадой. Но сейчас, сравнивая себя с почти красивой Тэлли, она задавалась вопросом, сделала ли все возможное. В конце концов, теперь в забеге принимают участие две лошади.
– Николя занимает в «Голдман» одну из ведущих позиций, – резко выдернув Джейн из страны грез, Аманда швырнула ее назад к тощей блондинке. – Она сделала ужасно блестящую карьеру!
«А почему бы просто не сообщить мне ее подробную автобиографию и покончить с этим?» – подумала Джейн, ожидая, что сейчас ее ознакомят с размером лифчика Николя. Впрочем, судя по всему, этот предмет ей не требуется. У Николя настолько плоская грудь, ядовито подумала Джейн, что лифчик может понадобиться только для того, чтобы в случае катастрофы установить по нему ее пол.
– Чем вы занимаетесь? – лениво спросила Николя, которую, несомненно, уже заранее не интересовал ответ.
Джейн с сожалением посмотрела в свой пустой бокал, собираясь с духом, чтобы начать говорить. Во всех учебниках журналистики утверждалось, что вопрос «Чем вы занимаетесь?» уступает только сакраментальному «Обрели ли вы любовь Иисуса?», если интервьюер собирается заставить замолчать своего собеседника.
– Джейн – журналистка, – радостно вставила Аманда. – Будь осторожной, разговаривая с ней, – игриво добавила она, направляясь к Шолто. – Не тебе объяснять, какие коварные эти журналисты.
Шолто, услышав конец фразы, просиял.
– Аманда, разве можно сравниться с тобой, – с восхищением произнес он.
– Я работаю в журнале «Блеск», – покраснев, призналась Джейн.
Она живо представила себе, с каким презрением относится к иллюстрированным журналам ее собеседница, даже ночью думающая о делах.
Николя ошеломленно уставилась на нее. Джейн пристыженно сжалась под ее пристальным взглядом.
– Это тот самый, где ведет колонку Шампань Ди-Вайн, не так ли?
Покраснев еще больше, Джейн смущенно кивнула. Она была удивлена, что Николя имеет понятие о существовании этой колонки. Несомненно, Хозяйка Вселенной настолько занята, что читает только котировки акций.
К ее изумлению, Николя растаяла.
– О, я так люблю ее колонку, – выдохнула она. – Это просто прелесть.
– И я тоже, – вставила Аманда, возвращаясь обратно с вазочкой с фисташками в одной руке и спасенными от уничтожения розовыми лепестками в другой. Она предложила гостьям фисташки. – Я ее просто обожаю. И так интересно, что вы заговорили об этом, потому что сейчас сюда придет один человек, который все знает…
– А правда, что на самом деле Шампань ничего не пишет сама? – оборвала ее Николя.
Потрясенная Джейн вздрогнула. Неужели люди уже обо всем пронюхали? И ее наконец ждет заслуженное признание?
– Я слышала, она не написала ни слова, – настаивала Николя.
Джейн кивнула, чувствуя, как сдерживаемое несколько месяцев отчаяние вот-вот выплеснется перед сочувствующими слушателями.
– Ни одного, – начала она.
– Ни единой буковки, – уточнила Николя, возбужденно затягиваясь сигаретой.
– Ни даже запятой, – подтвердила Джейн. – Я…
– Да, за Шампань все делает ее агент, – торжествующе заключила Николя.
– Что?
Джейн почувствовала, как бурлящий энтузиазм, вытекая из нее, струится по подушкам дивана и исчезает под дверью в георгианском стиле.
– Да, я хожу заниматься в тот же спортивный зал, что и ее агент, – задыхаясь, выпалила Николя. – Некий Саймон. Он говорит, что пишет за Шампань все до последнего слова. И не слышит от нее ни слова признательности. Я бы сказала, это чертовски неблагодарно.
– Чертовски неблагодарно, – подтвердил донесшийся от дверей мужской голос. – Но, по-моему, мистер Саймон несколько преувеличивает.
Все повернулись к новоприбывшему. Черноволосый красивый мужчина уверенно и непринужденно появился в дверях, одетый в безупречно отутюженный костюм. Его темные сверкающие глаза не отрывались от Николя. Выражение лица тощей блондинки красноречивее любых слов говорило, что она не привыкла к возражениям. Чувственные губы гостя изогнулись в опасной улыбке.
– Представляю всем Сола Дьюсбери, – с гордостью заявила Аманда.
Дьюсбери мягко, словно пантера, прошел по ковру, пристально изучая остальных гостей.
