материализовавшимся перед ним в женском обличье.
Его лицо растянулось в улыбке, глаза зажглись. Посмотрев на Тэлли, он увидел слово «СДАЮСЬ», написанное огромными буквами.
– Я умираю от желания! – с жаром произнес Сол. – Я так хочу тебя!
13
– Не успела выписаться из больницы – и снова во всех газетах, – почтительно заметил Джош, раскрывая «Сан».
Под огромным снимком скорее раздетой, чем одетой Шампань, с новым приятелем, звездой валлийского футбола, была подпись: «Танцевала всю ночь напролет в крохотном золотистом бикини».
– О, замечательно, – сладострастно простонал Вэлентайн.
Джейн убежденно промолчала. Ее уже тошнило от Джоша, от Вэлентайна, от ее работы. Но больше всего ее тошнило от Шампань. Не успев оказаться за дверью больницы, светская красавица поведала редакторам всех бульварных изданий об изнуряющем давлении славы, приведшем ее к знакомству с таблетками снотворного, которое едва не окончилось трагически. Тотчас же появились пространные сочувственные статьи, с анализом синдрома психического истощения, с врезками, выдающими полную информацию о бессоннице.
Бессонница! Джейн презрительно фыркнула. Это надо же! Танцы до упаду в ночных клубах теперь подаются как неспособность заснуть.
После встречи в больничной палате Джейн достаточно было только посмотреть на фотографию Шампань, как у нее на губах выступала пена. Подумать только – человек, чью жизнь ты спас, не только не испытывает к тебе чувства благодарности, но откровенно заявляет в глаза, что сознательно обратился к тебе, поскольку не считает тебя за человека. Джейн чувствовала полное внутреннее опустошение. Ее чувство собственного достоинства опустилось ниже нулевой отметки.
У нее на столе зазвонил телефон.
– Поторопись, – недовольно бросил Джош. – У нас сейчас начнется собрание. Все, что вы предложили на следующий месяц, – полнейший вздор.
Сделав непристойный жест в сторону шефа, повернувшегося к ней спиной, Джейн сняла трубку.
– Это Джейн Бентли? – спросил властный голос, способный резать стекло, но, слава богу, не принадлежащий Шампань. – Говорит Виктория Кавендиш. Я, как вам, вероятно, известно, являюсь главным редактором «Шика».
Джейн это действительно было известно. Это было известно всем. Виктория Кавендиш проработала в журналистике уже столько лет, что стала живой легендой. В последние годы она возглавляла журнал «Шик», постоянно конкурирующий с «Блеском», и считалась не менее профессиональной и честолюбивой, чем Джош. Еще считалось, что она не войдет с тобой в одну кабину лифта, если у тебя юбка не той длины, как принято в этом сезоне. Слухов о Кавендиш ходило предостаточно. Тощая, как хлыст, она держалась на одном листике салата в день, купалась в минеральной воде «Бадуа» и отправляла школьную форму дочери на переделку в ателье «Шанель». Говорили, однажды она уволилась из одного журнала, потому что ее кабинет, хотя и просторный, был на сантиметр меньше, чем у другого редактора того же издательского дома. Габариты также имели большое значение при подборке штата: в журналистских кругах перешептывались, что кое-кого Виктория Кавендиш без разговоров выставила за дверь, уличив в страшном проступке – прибавке в весе.
– Перейду прямо к делу, – четко и отрывисто произнесла Виктория. – Мне нужен заместитель редактора. Услышав о вас очень лестные отзывы, я решила, не заинтересуетесь ли вы моим предложением.
Джейн выпучила глаза. Заинтересуется? Да она готова ухватиться за него обеими руками!
– Ну, это надо обсудить в деталях, – как можно спокойнее ответила Джейн, сознавая, что Джош, обладающий шестым чувством в отношении телефонных звонков, сейчас подслушивает через приоткрытую дверь своего кабинета, развернув уши локаторами.
– В таком случае предлагаю встретиться, – резко бросила Виктория. – Сегодня? Отель «Риц»? В семь вечера?
– Замечательно, – сказала Джейн, подражая безличным предложениям своей собеседницы.
Она постаралась как можно небрежнее положить трубку.
– Ну наконец-то ты освободилась, – проворчал Джош, когда Джейн вошла к нему в кабинет и села рядом с Вэлентайном. – А теперь за работу. Нам нужно привлечь в журнал больше знаменитостей. Какие у вас идеи?
Он хищно оглядел собравшихся.
Джейн и Вэлентайн заерзали, как всегда застигнутые врасплох излюбленным трюком Джоша: проводить совещания без предупреждения, так, чтобы, кроме него, к ним никто не успел подготовиться.
– К счастью, у меня есть кое-какие мысли, – мученически вздохнул Джош. – Это называется «Говорящие фамилии». Мы спросим Джорджа Буша, какой его самый любимый кустарник, Майкла Фиша, какая его самая любимая рыба, Майка Флауэрса, какие его самые любимые цветы[28]… – Идея ясна? Какие еще предложения?
Джейн недоуменно заморгала.
– Ты шутишь? – сказала она. – Я считала, у нас достаточно серьезный журнал.
Джош вопросительно поднял бровь.
– А вот я нахожу эту мысль весьма интересной, – произнес он не терпящим возражений тоном.
– Хорошо, как насчет того, чтобы спросить у Жана-Мари Ле Пена, какая его любимая ручка? – устало спросил Вэлентайн. – Сэра Питера Холла – какой его любимый холл, Джона Мейджора – кто его любимый майор?
