и направились вниз две точки. Остальная группа рассыпалась по дому, проверяя каждый закоулок, периодически переговариваясь и стараясь ничего не трогать. Мало ли… Но судя по тому, как постепенно штурмовики начали спускаться с верхних этажей вниз, ничего подозрительного они не нашли. Зато второй подвал принялись вскрывать уже целых шестеро бойцов во главе с самим Чертом. Люк оказался сложный, с замком, настроенным на генетический код.
— У вас две минуты, — сообщил Борис.
— Сейчас, — донесся сквозь треск помех голос заместителя Андрея. — Уже входим. Что там, Паша?
— …н знает. Какая-то статуя. Перед ней тумба, на тумбе… Сейчас посмотрю.
— Осторожнее. Руками ничего не трогай.
— Это глиняные плитки с какими-то надписями. Типа иероглифов, только другие.
— Можешь их забрать? — вмешался Андрей. На схеме эсперы по-прежнему не выставляли тревожных отметок, поэтому он решил рискнуть. Уходить без добычи не хотелось, а в тайнике Зверев наверняка хранил что-то ценное. — Не прикасаясь.
— Ловушек вроде не видно. Я стволом шевельну… Я взял таблички.
— Уходим! — скомандовал Черт. — Паша, ты первый.
— Шеф! Статуя! Статуя шевелится!
Из динамиков доносились мат, дикие крики, звуки стрельбы. С кем дрались штурмовики, было совершенно неясно — противник не издавал никаких звуков и не отражался на исправно создаваемой Аркадием схеме. Только точки, отмечающие состояние людей, стремительно наливались алым и гасли одна за другой. Грохнул разрыв гранаты.
Сидеть и ждать, глядя на бесстрастный приговор телеметрии, Андрей не мог. Он выскочил из фургона и побежал к дому. В тот момент ему было наплевать на опасность, на то, что, пока он добежит, все уже закончится и он успеет в лучшем случае к развязке. У него просто не выдержали нервы. Он бежал, чтобы не сидеть в тесной безопасности штаба. Поэтому, задыхаясь от быстрого бега, он смог увидеть, как бойцы один за другим вываливались из дверного проема. Отступали спиной вперед, продолжая выцеливать невидимую угрозу из винтовок. Двое, трое, четвертый… Все. Где остальные семеро? Где Черт?
Комната внезапно обрела пустой и какой-то сиротский вид. Даже странно — помещение чужое, предоставленное во временное пользование, собирались они здесь всего ничего, а поди ж ты… Спорили, ругались, мирились, наполняли воздух криком и радостью, пропитывали стены эмоциями, оставляли невидимые отпечатки своих личностей. Теперь, оставшись втроем, они постоянно чувствовали, что лишились кого-то очень важного для себя.
Сильнее всех переживал Серега. Он был самым молодым и раньше никого из близких не терял. Светлана, несмотря на сильный эмпатический дар, держалась лучше.
— Выжившие утверждают, что их атаковала металлическая статуя полутора метров ростом. Парализаторы игнорировала, пули ее не брали, от взрыва гранаты видимых повреждений не получила. — Андрей покатал желваками на лице, но продолжил: — Внешне походила на подростка лет двенадцати, одетого в тогу и с каким-то ярким символом на лбу. Изображения почему-то не сохранилось, хотя остальные интерьеры дома камеры сняли четко.
— Голем или андроид.
— Андроида любой модели они развалили бы на куски, — возразил старший Светлане. — Как бороться, знают. Голем… вспомни про знак на лбу. Ты представляешь, насколько он нас опередил? Приборы на неэлектрической основе еще только разрабатываются.
«Он», Зверев, понемногу начинал пугать. Считать себя охотниками уже не получалось.
Дом поставили на карантин, дожидаться приезда специалистов по взлому защищенных психоформами объектов. Оказалось, в недрах Центра нашлись знатоки и в этой, только что сформировавшейся области. Хотя работать на предлагаемом уровне им еще не доводилось. Соседям не повезло — их отселяли, правда, обещали достойную компенсацию за утраченные жилища.
— Хватит скулить, — Андрей громко хлопнул ладонью по столу, — работать надо. Серега! Что по Звереву нашел?
— Биография обычная, — зачастил программист. — Сорок лет, родился в Хабаровске, близких родственников не имеет. Мы сейчас ее проверяем, но что-то полезное найдем вряд ли. Зато уже есть примерный список контактов за прошедшие десять лет. Отрабатываем. Близких знакомств ни с кем не водил, но с некоторыми людьми встречался постоянно. По большей части это партнеры по бизнесу, очень респектабельные люди. Насчет денег: обороты соответствуют налоговой декларации. Если у него и есть еще какие-то средства, то они хорошо спрятаны, и быстро их не найти, хотя работа уже ведется. Мы нашли пока всего один счет, взломать не смогли, ребята просят сутки. Вообще он странный какой-то. При вводе неверного пароля выдает всякую философию.
Светлана внезапно напряглась:
— Какую «философию»?
— Да чье-то высказывание насчет ценности личности или чего-то похожего.
— Покажи, пожалуйста.
Сергей без признаков удивления — к озарениям коллеги он успел привыкнуть — порылся в компе и вывел на просмотр короткий текст.
«Отличие современного мироустройства от прежних эпох заключается в наличии так называемых общечеловеческих ценностей. Права на жизнь, на свободу, на равенство возможностей. Эти права закреплены законодательно. Но если присмотреться повнимательнее, то станет очевидно, что законы для элиты и законы для обычных людей сильно различаются. Конституция и прочие красивые слова написаны для народа, то есть для низших слоев социума. Верхушка живет иначе. При соблюдении минимальных приличий облеченный властью имеет возможность сотворить с нижестоящим по социальной лестнице человеком почти все, что угодно, и не понести наказания. Со времен Древнего Египта практически ничего не изменилось.
С точки зрения элиты, ценность человека определяется его полезностью. Хороший специалист, достигший высот в избранной области, может рассчитывать на защиту главы финансового клана в отличие от чернокожего любителя рэпа или обычного фермера. Этих никто не станет защищать. Законами манипулируют только для тех, кто способен принести реальную пользу, кого можно приблизить, ввести в круг доверенных лиц или полезных рабов.
Таким образом, люди, обладающие уникальными навыками, представляют особую ценность. Им простят почти все».
— Сука! — Андрея затрясло. — Ну какая же сука!
Сергей слегка попятился, не понимая причин вспышки начальника. Света осторожно развернула к себе подставку голомонитора.
— Думаешь, это послание нам?
— Кому же еще?! Нет, ну какая сука!
Многие эсперы начинают гадать в детстве. У странноватых, в глазах воспитателей и сверстников, детей обычно имеется ряд верных примет, которые никогда не подводят и
