еще оставалось в этой несчастной стране. Они разрушали селения, насиловали женщин и убивали скот. Кальдер хотел завладеть Бурантией, и ему, как и Эльзе, было все равно, что оставалось за его спиной. Еще будет время на восстановление прежних границ королевства.
Настроение Кальдера в эти дни было крайне неустойчивым. Ему нравилась власть, благодаря которой он мог прискакать со своими солдатами в деревню и потребовать все, чего ему хотелось. Когда он был повстанцем, у него не было такой возможности, и сейчас его кровь кипела. Но вот он сидел в седле и ехал рядом с Эльзой. Какие-то незримые силы истязали его душу. Кальдер радовался, что в конце концов – а собственно, почему в конце концов? – он едет в Вормс, как будто там находилось что-то необычайно важное. Конечно, там можно было добиться власти. Забрать себе корону. Но в такие моменты он думал не об этом. У Кальдера чесался палец левой руки, и ему хотелось вернуть то, о чем он даже не подозревал.
Эльза тоже изменилась, но она старалась не показывать этого Кальдеру. Смерть отца девушка ощутила на собственном теле, и после этого все переменилось: власть ее рода иссякала, и она это чувствовала. Никто не отвечал на ее призывы, никакие голоса не нашептывали ей слова о прекрасной мести. Если раньше было достаточно одного ее взгляда, чтобы испугать окружающих, то теперь принцессе приходилось отдавать четкие приказы. Даже Кальдер не столь охотно давал ей то, чего она требовала. Эльза заметила, что в некоторых селениях Кальдер спал с другими женщинами, несмотря на все ее усилия, приложенные предыдущей ночью.
Ее влияние уменьшалось, и нужно было захватить трон прежде, чем кто-либо это заметил.
Зигфинн не знал, находится ли он действительно в лесу вместе с Зигфридом, или это Брюнгильда позволила ему пережить столь важное событие в своем сознании. Мягкая земля под ногами казалась настоящей, а когда он касался ладонью ствола дерева, то чувствовал шероховатость коры. Зигфинн посмотрел на юг. Судя по хроникам, где-то там должен был находиться Вормс. Старый Вормс. Со старым замком. И королем Гундомаром на троне.
Нет, все не так. Если Зигфрид сейчас идет убивать дракона, то Гундомар уже мертв, а королем стал Гунтер, но он еще не прошел коронацию.
А еще там живет Кримгильда.
Конечно, и летописи, и народные песни всегда склонны к преувеличению, но Кримгильда, несомненно, была красавицей, какой не видел мир. Зигфинну хотелось побежать в замок, чтобы самому полюбоваться на все то, о чем он только читал. У кого еще будет такая возможность?
Но он понимал, что сейчас перед ним стоит другая задача. Ему предстояло проследить за сражением Зигфрида с драконом Фафниром. В том времени, откуда был родом Зигфинн, это сражение стало предметом множества легенд, картины этого боя были изображены на гобеленах и гербах многих благородных семейств. Победа Зигфрида была символом героизма и доказательством того, что сильного и благородного героя никто не сможет победить, даже чудовище, которое защищают боги.
Зигфинн повернулся и, сохраняя некоторое расстояние, последовал за Зигфридом. Он заметил, что лес вокруг меняется, становясь все мрачнее, так что теперь напоминает леса в Бурантии. Голоса птиц умолкли, на деревьях больше не было листвы, а над землей повис туман. Зигфрид, споткнувшись, упал и, схватившись за голову, замолотил кулаками по земле. Ему было больно, и Зигфинн подозревал, что нибелунги пытаются овладеть сознанием своего врага.
Но тут было еще кое-что. На траве виднелись ржавые мечи и кости – многие отважные мужчины лишились здесь жизни. Зигфинн увидел даже какого-то всадника, по-прежнему сидевшего на своем коне. Его сожгло пламя, и скелет до сих пор сжимал в руках меч. Всадник возвышался здесь как предвестник смерти и предупреждение всем, кто осмелится сюда войти.
Солнце, скрывшееся за тучами, время от времени выглядывало, освещая вершины высоких дубов. В воздухе чувствовалась какая-то угроза. Зигфинн знал,
В конце концов впереди показался холм с пещерой внутри. Зигфрид явно был напряжен. Он двигался очень осторожно, в особенности после того, как заметил насаженную на палку человеческую голову, в которой Зигфинн узнал описанного в легендах кронпринца Гизельгера.
Но Фафнир поджидал своего врага не в пещере. Он прилетел с неба и напал на Зигфрида со спины. Герою с трудом удалось уклониться от когтей чудовища, которые готовы были схватить его и раздавить.
Хотя Зигфинн довольно часто видел Фафнира и даже присутствовал при его смерти, вид чудовища наполнил его душу ужасом. Как и Зигфрид, дракон был молод и полон сил. Его кожистые крылья блестели, а чешуя была гладкой, без единой зазубрины. Тело казалось стройнее и подвижнее, а свой хвост он мог использовать в качестве оружия. У Зигфрида не было шансов сразить его в честном бою. Уклоняясь от ударов чудовища и чувствуя, как горят волосы на голове, герой скрылся в густом лесу, где движения Фафнира были ограничены. Он сумел укрыться под корнями дуба, но дракон его выследил.
Это было странно. Ни в одной из песен о подвигах Зигфрида не упоминалось о том, что герой бежал от дракона, хотя в этой ситуации это был самый разумный поступок.
Чуть позже дракон вернулся в свою пещеру, довольный тем, что обратил противника в бегство. Зигфинн заметил какой-то блеск в темном тоннеле и на мгновение вспомнил об увиденном там золоте и нибелунгах, пытавшихся сбить его с толку. Ему было любопытно, какое отношение имеет дракон к нибелунгам.
Через некоторое время Зигфрид опять появился в поле зрения, на этот раз на холме над входом в пещеру. Очевидно, он решил действовать в соответствии с каким-то своим планом и теперь внимательно осматривал поле боя. Затем он снял свою разорванную рубашку. Даже с расстояния пятидесяти метров Зигфинн залюбовался впечатляющей мускулатурой своего предка. Работа в кузнице превратила Зигфрида в настоящего богатыря. Ксантенец прокрался к входу в пещеру и снял голову несчастного Гизельгера с палки. Продев кусок ткани ему в рот, он завязал самодельную веревку под горлом, так что смог размахивать головой как кистенем. Затем он опять забрался на холм и начал махать головой перед пещерой, громко насмехаясь над драконом.
Это был самый отважный поступок, который Зигфинн когда-либо видел в своей жизни. Вскоре он возымел свое действие: Фафнир в ярости выбрался из пещеры, и Зигфриду удалось запрыгнуть ему на шею. С Нотунгом в руках он вскочил на дракона, но чешуя, к этому времени еще твердая, как железные пластины, мешала всадить меч чудовищу в голову. Поэтому Зигфриду не удавалось поразить дракона, и змей пока побеждал. Он начал задом наперед ползти в пещеру, пытаясь сбросить врага со спины. Зигфрид успел спрыгнуть и откатиться в сторону. Нотунг выпал у него из рук, но не настолько далеко, чтобы он не мог его подхватить…
И в это мгновение произошло что-то настолько неправильное, что Зигфинн сразу же это увидел. Нотунг, упавший на землю, отодвинулся немного дальше. Зигфрид протянул к нему руку, но меч уклонялся от его пальцев, как будто не хотел больше сражаться!
Зигфинн понял, что он очутился в том самом мгновении! В мгновении, когда история пошла не так, как было уготовано судьбой! Зигфриду было предопределено схватить меч и всадить его в горло дракону, но без Нотунга ксантенец шел на верную смерть!
Зигфинн услышал мерзкое хихиканье нибелунгов и, вглядевшись, увидел в пещере их маленькие поблескивающие глаза. При помощи своей магической силы нибелунги двигали меч по земле, так что Зигфриду не удавалось его схватить.
Это были игры нибелунгов, начало их договора с богами и с Хагеном, и эти игры будут повторяться, хотя нельзя было позволять этого!
Зигфинн решительно вышел на поляну. Ни Зигфрид, ни Фафнир не обращали на него внимания, и Зигфинн понял, что в этом времени его невозможно увидеть. Однако хихиканье нибелунгов сменилось злобным шипением и возмущенными протестами.
Зигфинн поспешно подбежал к Зигфриду, по-прежнему протягивающему руку к мечу. Магия нибелунгов перемещала Нотунг, но принц поставил на меч ногу.
Вот так просто было изменить судьбу и придать истории новое направление. Изменить ход
