прикоснувшись по-военному к шапке, он обратился ко мне:
– Могу ли я узнать ваше имя?
– Так как вы сделали первый шаг к знакомству, господа, – отвечал я с улыбкой, – не откажите уже и первые назвать себя.
Молодой человек с приятной улыбкой шагнул вперед.
– Это полковник Зант, – сказал он, – а меня зовут Фриц фон Тарленгейм; мы оба находимся на службе у короля Руритании!
Я поклонился и, обнажив голову, отвечал:
– Я – Рудольф Рассендиль, путешественник из Англии; когда-то, в течение года или двух, служил в армии Ее Величества Королевы!
– Значит, мы все братья по оружию! – возгласил Тарленгейм, протягивая руку, которую я охотно пожал.
– Рассендиль, Рассендиль! – бормотал полковник Зант; вдруг луч воспоминания промелькнул на его лице.
– Клянусь небом, – вскричал он, – вы член семейства Берлесдонов!
– Мой брат – лорд Берлесдон! – сказал я.
– Твоя голова выдала тебя! – хрипло засмеялся он, указывая на мою непокрытую голову.
– Фриц, вы знаете эту историю?
Молодой человек, как бы извиняясь, взглянул на меня. Его деликатность понравилась бы моей невестке. Чтобы успокоить его, я заметил, улыбаясь:
– Ага! Видно эта история известна здесь, также как между нами!
– Известна! – вскричал Зант. – Если вы поживете здесь, едва ли кто-нибудь усомнится в ней!
Я начинал испытывать неловкость. Если бы я сознавал раньше, какое явно выраженное происхождение носил на себе, то долго бы колебался, прежде чем приехать в Руританию. Теперь же было поздно отступать.
В эту минуту звонкий голос раздался из лесу позади нас:
– Фриц, Фриц, где же вы?
Тарленгейм вздрогнул и поспешно сказал:
– Это король!
Старик Зант снова рассмеялся.
Из-за ствола дерева выскочил и остановился перед нами молодой человек. Взглянув на него, я издал крик удивления; а он, увидав меня, отступил назад, внезапно пораженный. Исключая усов и бороды и осанки, полной достоинства, которую его положение давало ему, исключая, что ему не хватало, может быть, полдюйма, – нет, меньше, но все же немного не хватало – до моего роста, король Руритании мог бы быть Рудольфом Рассендилем, а я Рудольфом, королем.
Секунду мы стояли неподвижно, смотря друг на друга. Потом я снова обнажил голову и почтительно поклонился. К королю вернулся голос, и он спросил с удивлением:
– Полковник, Франц, кто этот господин?
Я хотел ответить, когда полковник Зант, ставши между королем и мною, стал говорить вполголоса с его величеством. Король был выше Занта, и пока он слушал, его глаза от времени до времени искали моего взгляда. Я смотрел на него долго и внимательно. Сходство было, без сомнения, поразительное, хотя я также видел и разницу. Лицо короля было слегка мясистее моего, контуры его овала чуточку округлее и, как мне показалось, его рту недоставало той твердости (или упрямства), которая ясно виднелась на моих крепко сжатых губах. Но, несмотря на это и минуя другие мелкие различия, сходство являлось поразительное, неоспоримое, удивительное.
Зант перестал говорить, а король все еще хмурился. Потом, постепенно, углы его рта стали вздрагивать; его нос опустился (как опускается мой, когда я смеюсь), его глаза сверкнули, и вдруг он разразился самым веселым, неудержимым, разнесшимся по лесу, смехом.
– Добрая встреча, брат! – вскричал он, подходя ко мне, хлопая меня по спине и все еще смеясь. – Вы должны простить мое удивление. Я не ожидал, что увижу своего двойника, в это время дня, не правда ли, Фриц?
– Я должен просить прощения, государь, за свою смелость, – отвечал я. – Надеюсь, что это не лишит меня милости вашего величества?
– Клянусь небом, вы всегда будете пользоваться обликом короля, – засмеялся он, – хочу я того или нет; а я рад прибавить к этому, какую могу, услугу. Куда вы теперь едете?
– В Стрельзау, государь, на коронацию!
Король посмотрел на своих друзей; он все еще улыбался, хотя в его выражении проглядывало беспокойство. Но смешная сторона приключения опять охватила его.
– Фриц, Фриц, – воскликнул он. – Тысячу крон за один взгляд на лицо брата Майкла, когда он увидит нас обоих!
И его веселый смех зазвенел опять.
– Серьезно, – заметил Фриц фон Тарленгейм, – я не знаю, насколько будет благоразумно мистеру Рассендилю посетить Стрельзау в настоящее время.
Король закурил папиросу.
– Что же, Зант? – сказал он вопросительно.
– Он не должен ехать! – проворчал старый офицер.
– Помилуйте, полковник, вы хотите сказать, что я очень был бы обязан мистеру Рассендилю, если…
– Ну, да, представьте это в надлежащем виде! – сказал Зант, вытаскивая из кармана большую трубку.
– Довольно, государь, – сказал я. – Я покину Руританию сегодня же!
– Нет, гром и молния, вы не уедете, – и это sansphrases, как любит Зант. Вы пообедаете сегодня со мной и пусть будет, что будет потом. Ведь вам не приходится встречать нового родственника каждый день!
– Мы обедаем сегодня скромно! – сказал Фриц фон Тарленгейм.
– Нет, – у нас наш новый родственник в гостях! – вскричал король; и так как Фриц пожимал плечами, он прибавил: – я буду помнить, что выезжать надо рано, Фриц!
– И я также – завтра утром! – сказал старый Зант, пыхтя своей трубкой.
– О, мудрый старый Зант! – воскликнул король. – Пойдем, мистер Рассендиль; кстати, какое дали вам имя?
– Имя вашего величества! – сказал я, кланяясь.
– Что ж, это доказывает, что они не стыдились нас, – засмеялся он. – Пойдем, брат Рудольф, у меня здесь нет своего дома, но мой дорогой брат Майкл одолжил мне свое поместье, и мы постараемся хорошо вас принять в нем! – и он просунул руку под мою и кивнул остальным, чтобы они следовали за нами, повел меня через лес.
Мы шли более получаса, король курил папиросы и болтал, не переставая. Он очень интересовался моей семьей, от души хохотал, когда я рассказал ему о портретах с Эльфберговскими волосами в нашей портретной галерее, и еще более от души, когда услыхал, что моя поездка в Руританию была тайной.
– Вам тайком приходится навещать своего непоказного родственника, не правда ли? – сказал он.
Внезапно выйдя из лесу, мы подошли к небольшому охотничьему павильону. Это было одноэтажное здание, построенное всецело из дерева. Пока мы подходили, к нам навстречу вышел маленький человек в простой ливрее, единственное существо, виденное мною там; кроме того, была толстая пожилая женщина, как я потом узнал, мать Иоганна, герцогского ключника.
– Что ж, готов обед, Иозеф? – спросил король.
Маленький слуга доложил нам, что обед готов, и мы вскоре уселись за обильную трапезу. Роли были распределены ясно: король ел много, Фриц фон Тарленгейм разборчиво, а старый Зант жадно. Я также усердно работал ножом и вилкой, по своему обыкновению; король заметил мое поведение с одобрением.
– Мы все Эльфберги умеем поесть, – сказал он. – Но это что? Мы едим всухомятку! Вина. Иозеф, вина!
