никто из нас не знал ни единой души: округ Титон, Вайоминг, согласно Google, его номер был как раз 22, население — около 20 000 человек. А это где-то 5 человек на милю. Из-за меня мы переезжаем почти что в джунгли.
Никогда не видела столько снега. Просто пугающе. Моей новой «Приус» (спасибо дорогому папочке) приходилось совсем несладко на заснеженных дорогах, но назад пути не было. Парень на заправке заверил нас, что перевал абсолютно безопасен, ну, пока шторма нет, конечно. Все, что я могла сделать, это вцепиться в руль и попытаться не обращать внимания на обрывы горных склонов по краю дороги.
Появился знак «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ВАЙОМИНГ».
— Эй, мы приехали, — сказала я Джеффри.
Он не ответил. Сгорбился на пассажирском сидении, а из iPodа раздавалась агрессивная громкая музыка. Чем больше мы удалялись от Калифорнии, где остались его спортивные секции и друзья, тем угрюмее он становился. После двух дней в пути, это порядком надоело. Я схватилась за провод наушников и выдернула их из одного уха.
— Ну что? — он прожигал меня взглядом.
— Мы в Вайоминге, тупица! Почти приехали.
— Ура, блин, ура, — пробормотал он и сунул наушник обратно.
Что ж, ему придется некоторое время меня ненавидеть.
Джеффри был достаточно добродушным подростком, пока не узнал, про всю эту ангельскую ерунду, но я его очень понимаю. Вот ты счастливый четырнадцатилетний подросток, у которого получается все, за что бы ты ни брался, популярный, веселый, а потом бац! и ты чудак с крыльями. К этому надо привыкнуть. А с тех пор, как он узнал, что я получила небольшую миссию с небес, прошел едва ли месяц. И теперь мы трясемся по дороге в город под названием Чертзнаеткудавиль, штат Вайоминг, в январе, как раз в середине школьного года.
Когда мама объявила, что мы переезжаем, он, сжав кулаки, словно хотел кого-то ударить, заорал:
— Я никуда не поеду!
— Поедешь, — спокойно ответила мама. — И я не удивлюсь, если твое предназначение тоже будет связано с Вайомингом.
— Мне плевать! — он повернулся и посмотрел на меня с такой злобой, что я до сих пор вздрагиваю каждый раз, вспоминая этот взгляд.
Мама раскопала о Вайоминге всю информацию, которая только была. Она несколько раз ездила туда и обратно, подыскивая дом, записывая нас в новую школу, улаживая все вопросы по своему переводу с постоянной работы в «Apple» в Калифорнии, на должность, которая позволяла ей работать дома, когда мы переедем. Как заведенная, она щебетала о прекрасных видах, которыми мы будем теперь наслаждаться каждый день, свежем воздухе, девственной природе, погоде, о том, как же нам понравится снег зимой.
Поэтому-то Джеффри и ехал со мной. Он был просто не в состоянии выносить мамину постоянную болтовню о том, как же нам там все понравится. На первой же заправке он вылез из её машины, прихватив свой рюкзак, и залез в мою без всяких объяснений. Думаю, он решил, что на какое-то время он будет ненавидеть меня чуть меньше, чем её.
Я снова вытащила наушник.
— Эй, я всего этого не хотела. Если поможет, то мне очень жаль.
— Пофигу.
У меня зазвонил сотовый. Я выудила его из кармана и быстро отдала Джеффри. Тот ошарашено посмотрел на меня.
— Ты можешь ответить? Я машину веду, — сладко пропела я.
Он вздохнул, открыл телефон и приложил к уху.
— Ага. В порядке. Ага, — и закрыл телефон.
— Она говорит, что мы скоро подъедем к Титонскому посту. Хочет, чтобы там мы остановились на обочине.
И как по команде в этот момент из-за поворота показалась долина, где мы будем жить, окаймленная низкими холмами и, вдалеке, сине-белыми зубцами гор. Вид был потрясающий, словно сошел с открытки или картинки в календаре. Мама свернула с дороги к импровизированной обзорной площадке, и я тоже осторожно притормозила около неё. Она стремительно выскочила из машины.
— Думаю, она хочет, чтобы мы тоже вышли, — сказала я Джеффри.
Но мой братец продолжал угрюмо пялиться на приборную панель. Я открыла дверь и вышла, вдыхая прохладный горный воздух. Это как в морозилку залезть. Натянув на голову капюшон своей внезапно из теплой ставшей такой неуютной толстовки и сунула руки в карманы. Мама подошла к окну со стороны Джеффри и постучала в стекло.
— Вылезай из машины, — сказала она тем тоном, который сразу давал понять, что предстоит серьезное дело. Махнув рукой в направлении обрыва, она направилась к деревянному указателю в виде мультяшного ковбоя, указывающего на долину. ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, НЕЗНАКОМЕЦ! — гласила надпись. — ЭТО ДЖЕКСОН ХОЛ. ПОСЛЕДНИЙ ОПЛОТ СТАРОГО ЗАПАДА. На берегах поблескивающей серебром реки теснились здания. Джексон, наш новый дом.
— А там дальше Титонский Национальный парк и Йеллоустоун, — махнула мама в сторону горизонта. — Надо будет проехаться туда весной, всё посмотреть.
Джеффри подошел к нам. На нем не было куртки, только джинсы и футболка, но, кажется, ему не было холодно. Наверное, слишком зол, чтобы мерзнуть. Он осматривал окрестности, но лицо его не выражало абсолютно ничего. На солнце набежало облачко, и долину накрыла тень. Сразу стало холоднее градусов на десять. Внезапно меня обуяло сильное волнение, будто вот уже сейчас, когда мы официально прибыли в Вайоминг, деревья тут же вспыхнут пламенем и мне нужно будет исполнить мое предназначение прямо здесь и сейчас. Впереди меня ждало так многое.
— Не волнуйся, — мама положила руку мне на плечо и тихонько сжала. — Это твое место, Клара.
— Я знаю, — попыталась я выдавить из себя улыбку.
— А тебе, — подошла она к Джеффри, — понравится спортивная жизнь. Здесь тебе и горные лыжи, и водные лыжи, и скалолазание, и всякие другие экстремальные виды спорта. Я разрешаю тебе полностью уйти во все это с головой.
— Ну, может быть, — промямлил братец.
— Отлично, — мама просияла, явно довольная, быстренько сфотографировала нас и снова направилась к машине. — А теперь, поехали.
Мы снова поехали друг за другом вниз по горному серпантину дороги. На глаза мне попался ещё один знак. Он гласил: ОСТОРОЖНО. ВПЕРЕДИ КРУТОЙ ПОВОРОТ. Как символично.
Прямо перед Джексоном мы повернули на Спринг Галч Роуд, которая вывела нас на длинную петляющую дорогу, въехать на которую можно было, только введя код в терминал больших железных ворот. Как раз тогда у меня и появилось первое подозрение, что наша скромная обитель будет довольно роскошной. Вторым звоночком стали огромные бревенчатые дома, мелькавшие между деревьями. Мама свернула на явно недавно проложенное ответвление дороги, по краям которого высились красные сосны и березы с осинами, и я следовала за ней, пока мы не выехали на опушку, где возвышался наш новый дом.
— Ух, ты! — я вытаращилась на дом через лобовое стекло. — Джеффри, смотри!
Дом был построен из бревен и речного камня, а на крыше плотным одеялом лежал снег, словно на пряничном домике, образ которого довершался висящими по краям крыши сосульками. Он был больше, чем наш дом в Калифорнии, но как-то уютнее что ли, с длинной крытой верандой и огромными окнами, из которых наверняка открывался умопомрачительный вид на заснеженную гряду гор.
— Добро пожаловать домой! — мама оперлась на машину, совершенно очевидно наслаждаясь восторгом на наших лицах, появившимся как только мы вышли из машины на подъездную дорожку. Она была настолько довольна, что ей удалось найти такой потрясающий дом, что она чуть ли не пела:
