махнул ему рукой, мол, сиди-сиди, и уселся на край стола. Стол неуверенно пошатнулся, заскрипел, но все же выдержал мой немалый вес.
— Эндрю, позволь представить тебе моих давних друзей. Жан-Батист Санкара, — при этих словах со своего стула привстал грузный чернокожий лет пятидесяти. — И Томас Калибали. — хозяин кабинета указал на суетливого человека неопределенного возраста, который только что хотел было уступить мне свое место.
— Господин Калибали известный в Буркина-Фасо бизнесмен и наш давний друг. Он владелец нескольких золотых приисков у себя в стране, а теперь он пытается расширить свой бизнес и приобрести алмазные копи в Либерии. Конечно же, не все. — И хозяин кабинета рассмеялся.
Странно, очень странно, подумал я. Когда мы договаривались о встрече, речь шла о транзите моих грузов через Буркина-Фасо, а вовсе не об алмазных копальнях в Либерии.
— В таком случае, я не совсем понимаю, что я делаю в этом кабинете. — сказал я резко. — Алмазы это не моя сфера.
Мой партнер хотел было что-то сказать. Но его мягко остановил пятидесятилетний толстяк, Санкара, кажется.
— Не торопитесь уходить. Выслушайте нас.
— Господин Санкара юрист и консультант господина Калибали, — вставил, наконец, свое слово хозяин кабинета.
— Вы знаете, Эндрю, что в Либерии идет война. Война, собственно, и есть ваш основной источник доходов. Либерия на долгие годы обеспечила ваше благосостояние. Но у любой войны бывает конец.
Толстый гость из Буркина замолчал. Повисшую в комнате тишину разгонял своими лопастями тяжеловесный вентилятор. Санкара вздохнул и продолжил:
— Положение нынешних властей Либерии непрочно. Отряды боевиков превратились в хорошо управляемые армии. Ну, пусть не настолько хорошо, как им хотелось бы, но тем не менее, их численность растет. А, главное, их поддерживают из-за рубежа. Тайлера бомбят гвинейские самолеты. Ему осталось недолго.
Я и сам давно уже думал об этом. Судя по тем «стрелам», которые он у меня купил, Чарли готовится к серьезной войне. За гвинейцами стоят американцы. Пока они не афишируют это. Но я точно знал, что русский товар повстанцы давно уже перестали покупать. Значит, кто-то помогает им. Кто-то из-за океана, из тех, кто никогда ничего не делает за бесплатно. Может, и этих мне подставляют американцы?
— Что вы от меня хотите? — спросил я напрямую худощавого Томаса Калибали. Ведь это его представили мне как главного делового партнера.
Но со мной снова заговорил пожилой Санкара.
— Вы, можно сказать, друг Тайлера. И вы имеете на него влияние. Поговорите с ним о том, чтобы отдать нам в концессию рудники за Какатой.
А-а-а, вот оно в чем дело. Перспективные алмазные месторождения на территории, которую пока что контролирует правительство. Лакомый кусок, что и говорить. Да только никто их не разрабатывает. Эти рудники находятся в собственности государства, у которого нет денег на разработку. Тайлеру вполне хватало старых месторождений, где можно было найти достаточное количество камушков, чтобы расплатиться со своими поставщиками. Со мной, например.
— Мы готовы заплатить за помощь. Но это далеко не все.
Гости из Буркина переглянулись, и старший снова взял на себя инициативу.
— Мы готовы обеспечить всем вашим «бортам» с военными грузами сертификаты конечного пользователя, подписанные начальником президентской охраны нашего государства. Кроме того, мы готовы перебрасывать эти грузы с наших аэродромов в Монровию своими самолетами. Так что ваши самолеты не будут появляться в воздушном пространстве Либерии, и вы останетесь вне подозрений.
— Если будет международное расследование, — добавил Калибали.
— Да, если будет международное расследование, — отозвался эхом Санкара. — А оно непременно будет, когда уберут Тайлера. И, наконец, самое главное. Вам, вашему персоналу, вашим доверенным лицам вместе с вашими ценностями мы обеспечим эвакуацию из Либерии в любую страну мира. Разумеется, через Буркина-Фасо.
Думай, Андрей, думай. Предложение, конечно, заманчивое. Война скоро закончится, к этому прилагают руку все, кто хочет отрезать свой кусок от алмазного либерийского пирога. И эти двое лишь инструменты, которыми кто-то более могущественный пытается ухватить свой кусок. Хорошо, если это президент Буркина. А если нет? Если это провокация американцев, которые спят и видят, чтобы посадить меня в кутузку? Или игры французов, которых давным-давно отогнали от алмазного рынка, и вот они совершают еще один заход на цель? Возможно и то, и другое. Думай, Андрей, думай.
— У меня здесь нет персонала, у меня здесь нет доверенных лиц. И более того, у меня здесь нет никаких ценностей, — сказал я медленно.
Все же хорошо, что я отдал свой перстень Левочкину. Будь он у меня на руке, этот толстый Санкара тотчас обратил бы внимание на камень.
— Я здесь всего лишь частное лицо. Я живу в любезно предоставленном помещении и помогаю своим друзьям добрыми советами.
— Вот-вот, об этом речь. Это от Вас и нужно. В смысле, дать добрый совет Тайлеру, — засуетился Калибали.
Его глаза забегали по комнате, но внезапно наткнулись на внимательный взгляд своего партнера. И Калибали конец своей тирады произнес едва слышно. В общем-то, понятно, кто из этих двоих подставное лицо, а кто настоящий хозяин положения. И все же, главный игрок по-прежнему неизвестен, он стоит за этими двумя, и я его не вижу в полумраке. Ясно, что его имя или хотя бы национальность мои визави не раскроют. Потому что это будет для них смертный приговор. Если я пойму, кто командует парадом, то могу догадаться, кто финансирует войну против Тайлера, и тогда эта война накроется интересным местом. Я же все-таки советник Президента. Или, скорее, советчик, добрый незаангажированный советчик. Рой мыслей пронесся у меня в голове. Подумал я о многом, в том числе и о смерти. Мне показалось, что я могу не выйти отсюда на своих ногах, но я не испугался, а вспомнил о своем хорошо законспирированном счете в Арабских Эмиратах. Если меня не станет, то никто не сможет им воспользоваться, и в конце концов деньги достанутся хозяевам арабского банка. Ну, а если я дую на холодную воду? Если эти двое преследуют собственные интересы? Это вряд ли. Деньжат у них маловато. И вряд ли они найдутся у этой замечательной страны, африканской республики Буркина-Фасо.
Я достал пачку «Монтеррей», вытащил оттуда коричневую сигарку и закурил. Мои собеседники молча смотрели на меня. В сумраке комнаты особенно хорошо видны были белки их напряженно уставившихся на меня глаз. В кабинете повисла такая тишина, что, казалось, можно услышать, как тлеет тонкий табачный лист, из которого скручена моя сигарка.
— Так что Вы скажете? — опять не смог выдержать паузу Калибали. Очень уж суетливым и неопытным для подобных миссий был этот Томас, или как там его.
— Idite v zhopu, — выдохнув дым, сказал я по-русски.
— Что? Что Вы сказали?
— Сразу и не переведешь. — пояснил я, улыбаясь в лицо Калибали. — На языке моей страны это означает приблизительно «Поцелуйте меня в задницу», ну, или что-то в этом роде.
Я медленно затушил сигару о столешницу, демонстративно не замечая пепельницу, затем оторвал только что упомянутую часть своего тела от краешка стола и двинулся к выходу. Я слышал, как за моей спиной кричал мой деловой партнер из «Эйр Лайбериа». Кричал по-французски, обращаясь к двум визитерам: «Почему вы его отпустили? Завтра мне конец, он все доложит Президенту!» Как все же правильно я поступил, наняв репетитора по французскому. Что ответили ему те двое из Буркина, я не услышал. Я уже спускался вниз по опасной деревянной лестнице офисного центра на улицу. Мне показалось, что я сразу переоценил степень опасности, которая исходила от Санкары и Калибали. Никакие они не игроки и даже не порученцы могущественных сил. Это самые обычные внештатные агенты бюро по контролю за алкогольными напитками, табачными изделиями и огнестрельным оружием, АТФ. Есть такая страшная организация в Америке, известная своими дотошными попытками упрятать за решетку всех, кто угрожает миру на земле. Они всегда считали, что главная угроза миру исходит от табака и алкоголя. Ну, и от
