Она еще готовилась – фигуры стояли неподвижно на старте. Почаев чаще играл белыми, и сейчас он не изменил своей привычке. По другую сторону стола сидел старый знакомый, седой старик с волосами до плеч и живыми, словно два подвижных темных жука, глазами. На нем был коричневый вельветовый костюм, старомодный, но очень добротный и не ветхий. Старик был другом покойного отца. Он иногда заходил к Сергею, всегда в шутку называя его своим 'двоюродным сыном'. И Почаев очень ценил внимание старика: как-то спокойнее на душе, когда у тебя есть такой тыл, как общение со старшим поколением. Тем более, Савва Петрович еще до рождения Сережи закрепил за собой титул друга семьи Почаевых. Старик ценил хороший коньяк и сильно пахнущие (особенно для неподготовленных) сигары. В чем-то Савва Петрович, безусловно, был франт. Но среди его привычек имелась одна неискоренимая, ни условиями жизни, ни временем года, ни местом жительства: русская баня по-черному и посиделки под водочку- селедочку. Гость взял в руку бокал, а точнее коньячную рюмку, так, что ножка оказалась между сухими пальцами. Он недолго грел янтарный напиток, а затем принялся смаковать, отпивая очень маленькими глотками. Они начали игру. Первым ход сделал Сергей с одобрительного кивка Саввы Петровича.
Тишину раздумий над следующим ходом разрезал звонок в дверь. Хозяин поднял удивленные глаза, пожал плечами и встал с кресла.
– Я никого не жду.
– Пойди, посмотри кто там.
Звонивший был настойчив.
– Иду, иду! – громко крикнул Сергей и направился в прихожую.
Когда Почаев вернулся в комнату, он сообщил, что приходил почтальон. Тот ошибся адресом и хотел вручить телеграмму.
– Вернее сказать, не ошибся, а…
Старик вопросительно посмотрел на него.
– Ошибся отправитель, неверно указал номер квартиры.
Вид у Сергея был растерянный.
Савва Петрович как-то двусмысленно хмыкнул и снова включил телевизор. В очередном выпуске новостей сообщали о разлитой нефти. Почаев, усевшись в свое кресло, уже продумывал следующий ход ведомых им белых фигур. Он всмотрелся в поле, разделенное на квадраты. Их границы вдруг стали резче, а контраст цветов сильнее. Взгляд упал на шахматную гвардию Саввы Петровича. Черные фигуры казались меньше в размере и словно таяли прямо на глазах, расплываясь в разные стороны, перетекали в черные клетки на доске. А диктор все говорила и говорила безукоризненным голосом что-то о цифрах ущерба, о том, какие меры будут приняты. Когда фигуры слились в одно большое черное месиво, Сергей тряхнул головой и оторвал взгляд от шахматной доски.
– Прямо 'черная метка' какая-то… – сказал он, увидев очередные кадры трагедии, где нефть расползлась огромной темной кляксой по бирюзовой, некогда прозрачной воде. Желая убедиться, что с фигурами Саввы Петровича все в порядке и ему лишь показалось, Почаев перевел взгляд на доску: расстановка сил осталась прежней.
Зазвонил телефон. Старик флегматично повернул голову и, тряхнув седыми кудрями, кивнул 'двоюродному сыну' в сторону аппарата.
– Просто напасть! Не дадут спокойно партию сыграть! – Почаев был возбужден и размахивал руками. А говорил Сергей всегда громко.
– Сергей, здравствуй! Как поживаешь? – раздались один за другим вопросы в телефонной трубке.
– Славка! Рад тебя слышать, ты в Москве?
– Нет, нет. Я дома. Просто решил позвонить, узнать как дела. Не отразилась ли на твоей работе авария в Мексиканском заливе?
– Нет, знаешь, меня эта авария напрямую не коснулась. Я когда новости смотрел с репортажем на эту тему, на кадры, с разлившейся огромным пятном нефтью на воде, у меня такая ассоциация появилась – 'черная метка'.
– Как в 'Острове сокровищ'…
– Да.
– Оказывается, не я один все время играю в ассоциации.
– Что ты имеешь в виду?
– Заметь, не я предложил аналогию и даже не заводил речь о совпадениях, тем более мистических.
– Хм, а ты прав. Подловил. Оказывается и мне свойственны такие игры разума.
– Кстати, хороший фильм.
– Славка, ты о чем?
– Говорю, «Игры разума» – интересный фильм.
– Понятно, но я не видел, так просто ляпнул.
– Ничего так просто не бывает.
– Что, не хочешь уступать свою пальму первенства в построении мистических параллелей в нашей обыденной жизни? – провоцировал Почаев.
– Конечно! Новичкам в любом деле везет, но, дорогой друг, как говорится, истина все-таки дороже. Не обессудь!
– Ладно, я и не претендовал. Тем более что кроме детского сравнения мне и предложить нечего.
– Это как сказать. Можешь верить в ноосферу, можешь игнорировать. Но твой разум не случайно выхватил именно такой образ, – увлеченно продолжил историк. – Мы пешки своего же бессознательного. Но если научимся или почувствуем – как кому повезет – правильно использовать его, доверять предчувствию, имеем реальный шанс стать ферзями.
– Скажешь тоже!
– Ну, смотри. В эту дату в Америке уже был скандал, пусть опосредованно, но связанный с нефтью, а?
– Нет, не знаю. Пожалуйста, не очень-то терзай меня историческими фактами и датами. Это ты знаток тонкостей давно минувших дней. – Почаев обернулся к старику и поймал его заинтересованный взгляд. Ему явно было любопытно стать невольным свидетелем чужого телефонного разговора.
– Так вот, ровно девяносто шесть лет назад, 20-го апреля 1914 года в штате Колорадо произошла 'Бойня под Лудлоу'.
– Причем здесь 'бойня'?
– Дни, может быть, и минувшие, – историк продолжал настаивать на своем, – но без прошлого нет будущего, а встречаются они, естественно, в настоящем. Сергей, ты все время бежишь впереди паровоза. Сейчас поясню.
Видимо, Савва Петрович услышал замечание Славки относительно характера Почаева, оттого и улыбнулся мягко и снисходительно, по-отечески.
– Дело в том, – продолжил историк, – что бойцы Национальной Гвардии весьма жестоко подавили восстание рабочих и их семей. Те взбунтовались против плохих условий труда в компании Ротшильдов 'Standart Oil'. Погибло много людей, среди них женщины и дети. И, что примечательно, никто не ответил за гибель невинных людей. Вот так, мой друг, – печально констатировал Всеслав. – Поэтому, вполне вероятно, что в твоей ассоциации с 'черной меткой' и есть особый смысл.
Почаев в ответ лишь усмехнулся. Что сказать при таком повороте разговора он не знал. Здесь Савва Петрович напомнил о себе.
– Молодые люди, коль скоро я стал невольным слушателем вашей беседы, не считаю зазорным вмешаться.
– Славка, у меня в гостях один почтенный господин, очень умный мужик, думаю, нам будет интересно 'сообразить на троих'.
И Почаев включил громкую связь. Теперь они могли беспрепятственно общаться втроем.
– Всеслав, слышал, вы, историк, – неторопливо начал старик.
– Да, да.
– Меня зовут Савва Петрович. Я не профессионал в вашей области, но интересуюсь историей Второй мировой. Вы, безусловно, помните, что сегодня День рождения тирана Гитлера?
