Мне надо было выпить. Бокал австралийского шираза – уже открытого, чтобы вино подышало, – вполне бы сгодился.
– Нет, нам просто необходимо сделать что-нибудь с этой кухней! – бросила я нервно.
Когда я переезжала из моей милой маленькой квартирки к Эндрю, это считалось временной мерой, пока мы не подыщем что-нибудь получше. С садиком. Четыре года спустя все те же обои с крупными цветами магнолии и бежево-коричневая кухня действовали мне на нервы. В дверь позвонили, и я осушила свой бокал одним глотком. И налила себе еще. Мне это не помешает.
– Что-то не так, Робин? – спросила я, когда мы вкушали томатный суп из свежих помидоров, собственноручно мной приготовленный.
Клянусь вам, это был последний раз, когда я готовила что-то по рецептам Делии. Еще хорошо, что главным блюдом был «Джемми Оливер», а на десерт – «Нигелла». Я полдня провела, возясь с помидорами: чистила, резала, бланшировала, жарила (положив на каждый ломтик листочек базилика), делала из них пюре, резала базилик. На все это ушло пять часов, а суп и на вид и на вкус ничем не отличался от купленного в картонках за фунт двадцать пенсов. Пожалуй, мой даже похуже.
– Извини, я ела томатный суп на обед, – прошептала Робин. – Я уверена, что это очень вкусно.
– Ты должна была купить средиземноморские томаты, – сказал Рассел. – Тепличные помидоры слишком быстро вызревают, поэтому у них нет того аромата.
– Точно, – согласился Эндрю. – Помнишь помидоры, которые мы ели в Португалии прошлым летом?
– Эти тоже не тепличные, – бодро сказала я. – По-моему, они были испанские. Хочешь еще чего- нибудь, Робин?
– Нет, спасибо.
Робин – очень странная девушка. На фотографиях она получалась очень симпатичной. Высокая, белокожая, стройная, с красивыми черными волосами и голубыми глазами. Просто Вайнона Райдер. Но присмотритесь к ней повнимательнее, и вы заметите в ее лице одну неприятную особенность: кажется, что все черты лица сбежались к центру, как будто однажды его зажало дверями лифта.
– Послушай, Робин, что ты думаешь о Черри Блэйр? – спросила я, следуя своему списку. – Правда, она замечательная?
– Что? Это из-за того, что она родила ребенка? – возмутился Рассел. – Что в этом особенного? Теперь, когда ты не работаешь, думаю, ты тоже забеременеешь.
– На самом деле я работаю, – ответила я, судорожно сжимая ложку. – Просто теперь я внештатный фотограф. Я собираюсь сотрудничать в разных журналах.
– Ты зря тратишь время. Нет смысла работать в бизнесе, если он не связан с Интернетом.
– Неужели? – удивилась я. – Интересная теория.
– Это не теория. Через пять лет не будет ни книг, ни газет, ни журналов – все будет только на компьютере.
– Правда? И что же люди будут читать в автобусе по дороге домой?
– Никто не будет ходить на работу. Работа сама будет приходить в дом. Все будет происходить с помощью сети.
– Не может быть.
– Это неизбежно. Назови мне какую-нибудь работу, которую нельзя выполнить лучше по сети.
– Стюардесса.
– Не говори глупостей.
– Футболист.
– Ну, это не работа.
– Но им платят больше, чем тебе.
– Не так долго.
– Нейрохирург.
– Ну, всех этих людей можно заменить роботами.
– Хотела бы я, чтобы тебя кто-нибудь заменил роботом, – пробормотала я.
– А что ты скажешь, зайчик, – попытался переменить тему Эндрю. – Может быть, нам завести ребенка?
– Ну, не сейчас, я еще не доела суп. – Мне совсем не хотелось обсуждать эту тему в присутствии Робин и Рассела.
– Нет, я серьезно, – не унимался он. – Ты бы хотела иметь ребеночка?
– Думаю, я еще не готова иметь детей, и ты тоже.
– Но ведь дети не изменят твою жизнь, – сказал Эндрю.
– Ты это серьезно? – Я просто кипела. – Посмотри на Джил. Она не может выйти из дома, чтобы купить молока. Сначала ей нужно одеть двух малышей. Кроме того, мы не можем думать о детях, пока живем в этом доме. Я не хочу сушить мокрые пеленки на батарее. Для этого нужна нормальная сушилка. И еще садик.
– Чтобы иметь сушилку, необязательно, чтобы был садик.
– Садик нужен, чтобы дети в нем играли.
– Вам нужно переехать в Кент, – сказал Рассел.
Рассел и Робин жили в Кенте. И это было достаточным основанием, чтобы я никогда туда не переехала.
– Кстати, – добавила я, игнорируя Рассела, – вот ты говоришь, что хочешь детей, но все хлопоты упадут на мои плечи.
– Я буду тебе помогать.
– Ну, конечно, будешь. Примерно как с Билли. Ты его кормишь раз в месяц и считаешь это большим достижением. Между прочим, кошек кормят два раза в день – заметь, каждый день. Если бы ты так заботился о ребенке, он бы умер с голоду через неделю.
– Но ведь Билли – твой кот, – заметил Эндрю.
– А что ты тогда скажешь о комнатных цветах? Они-то твои, но ты их никогда не поливаешь.
– Они нормально выглядят. Они же не засохли. Каждый тебе скажет, что с ними все в порядке.
– Потому что я поливаю их летом каждый день и подкармливаю удобрением из морских водорослей. Видел кувшин в ванной? Никогда не задумывался, зачем он нужен?
– Но зато ты ничего не делаешь по дому. Ты самый неряшливый человек из всех, кого я знаю.
– А, значит, это ты делаешь всю работу по дому? – Я рассмеялась. – Отлично! Я дам тебе десять фунтов, если ты ответишь, какого цвета наш пылесос.
– Не говори глупостей!
– Десять фунтов.
– Ну лиловый.
– Неправильно!
– Нет, правильно. Пусть будет темно-красный, ведь это и есть лиловый.
– Нет, он свекольный. А лиловый ближе к синему. Ты даже не знаешь названий цветов.
– Ну и что? Я знаю, какой цвет имею в виду.
– Что же, рада видеть, что кембриджская степень что-то дает.
– А почему мы обсуждаем наш пылесос? Я думал, мы говорили о том, что пора завести ребенка.
– Ладно, слушай, что я тебе скажу: если ты будешь целую неделю кормить Билли два раза в день, я подумаю о ребенке. Всего одну неделю. Не восемнадцать лет, пока он не вырастет и не уйдет из дома, как это бывает с детьми, а всего одну неделю. Робин, ты будешь свидетелем.
Робин покраснела.
– Я не понимаю, почему ты поднимаешь такой шум, – сказал Эндрю.
– Через несколько лет дети будут не нужны, – объявил Рассел. – Продолжительность жизни будет 175 лет. И людям вообще не придется воспроизводить себе подобных.
175 лет! Мне бы этот вечер пережить!
