– На автоответчике целая пленка сообщений для тебя.
– Правда? От кого?
– Не знаю. Кажется, все они из газет. Хочешь, я тебе их включу?
Он положил трубку у автоответчика и нажал воспроизведение. Как и следовало ожидать, первый звонок был от Дебби Джиб из «Слухов».
– Линди! Привет! Как дела? – Она говорила сочувственным тоном девушки из хорошей семьи, навещающей больного. – Я прочла о тебе и о Натали Браун в газете и подумала, что несправедливо, если у тебя не будет возможности высказать твою точку зрения на эту историю. «Слухи» с удовольствием дадут тебе шанс рассказать правду…
Надо же, какая забота и человеколюбие! Просто общество гуманистов.
– Мы заплатим две тысячи фунтов, а если ты дашь нам фотографии Натали того периода, когда вы вместе учились в школе, я смогу выбить немного больше.
Дебби оставила свой рабочий телефон, домашний телефон, мобильный телефон и номер пейджера. Я не стала их записывать.
Остальные звонки касались той же старой истории. Все желтые газеты, женские журналы и телевизионные ток-шоу хотели получить мою историю и предлагали разные суммы наличными и чеком. Было даже приглашение из Ливерпуля с оплатой лучшего отеля. Одна газета обещала мне пять тысяч фунтов. Девица с детским голоском из жалкого листочка телепрограмм обещала сто пятьдесят. Но ее голос звучал без особого оптимизма. Какие-то люди, о которых я никогда раньше не слышала, называли себя агентами и предлагали помочь получить самую высокую цену за мое интервью.
Еще один звонок от Дебби. Она предлагала уже две с половиной тысячи, и звонок от Элейн, самой редакторши. Она приглашала меня пообедать вместе, ничего не говоря об этой истории, и добавила: «Мы с тобой сто лет не виделись». Нашлась подруга!
И наконец, звонок от Джефа, который сказал, что проделал кучу детективной работы и выяснил, что фото, которые меня интересуют, сделаны для «Ньюс ов зе уорлд». Здорово, Джеф, подумала я. Ты опоздал всего на три дня.
– О каких фотографиях он говорит? – спросил Эндрю.
– Это для Натали, – быстро соврала я.
– И как ты ответишь на все эти звонки? – поинтересовался он.
– Я никак не буду на них отвечать, – сказала я. – Я их проигнорирую, и они перестанут звонить.
– Но они же дают тебе возможность рассказать эту историю с твоей точки зрения, – сказал Эндрю. – Ты могла бы сделать это в «Слухах». Они же, как твоя семья, правда?
– Ты что, с ума сошел?
– Ну, они предлагают кучу денег.
– Эндрю, ты знаешь что-нибудь о магнитах?
– О магнитах? А, те, что на холодильнике? Я их не трогал. А что?
– Да ничего, неважно.
Я сидела на террасе с Томасом, наблюдая, как он курит свою огромную сигару.
– Она не разрешает мне курить их в доме, – пожаловался он мне. – Мой собственный дом! И она указывает мне, что я должен делать.
– Вам нравится жить в Испании?
– Да, нравится. Хорошая погода. Хорошие деньги. Море очень красивое. Это хорошая жизнь.
Но его подавленный тон вступал в противоречие с этими оптимистическими высказываниями. Как грустно, наверное, иметь жену, которая не выносит твоего вида.
Я легла в постель, но не спала, а размышляла.
Неужели несколько поцелуев могут перевернуть всю жизнь? Пара поцелуев – и все мои представления об отношениях между людьми оказались неверными.
Я думала, что хочу выйти замуж. Разве люди не для этого встречаются? Жестокий, но необходимый опыт, чтобы найти человека, с которым захочешь провести всю жизнь. Но, может быть, я упустила самое главное? Может быть, влюбиться до безумия в неподходящего человека – это самое большое счастье? Кто бы мог предсказать, что мне будет не хватать того волнующего ожидания, когда, теоретически, может произойти что угодно?
Неуверенность, буря гормонов, обессиливающее желание – то, что я чувствовала благодаря Максу, – влюбиться во всех отношениях более захватывающее состояние, чем старательно любить кого-то изо дня в день.
Когда выходила замуж за Эндрю, я в самом деле верила, что мы будем с ним всегда счастливы. Но теперь, после нескольких поцелуев Макса, я поняла, что такого, как у нас с Эндрю, счастья мне недостаточно.
Это как горные лыжи: можно всю жизнь осторожно съезжать по легким зеленым и синим трассам, а можно решиться и спуститься по черной, теряя сознание от ужаса, но чувствуя, что живешь на полную катушку.
Влюбиться – это экстрим. Может, я слишком рано отказалась от игры? Но еще есть время подняться со скамейки запасных и действовать.
Примерно через час я услышала, что они вернулись домой. Голоса, смех, звон бокалов. Хлопание дверцей холодильника. Спуск воды в туалете. Шаги по коридору. Открывающаяся дверь в туалет. Спуск воды. Еще шаги. Пожелания спокойной ночи. Скрип половицы и тихий стук в мою дверь. Я не гасила свет и не закрывала дверь на замок. Так, на всякий случай. Надежда, несмотря на безнадежность.
– К тебе можно?
Я села в постели, расправляя на плечах складки моей новой светло-сиреневой ночной рубашки. Я купила ее по дороге в Хитроу в «Ла Перла», и моя кредитная карточка до сих пор содрогалась от этого кровопускания. Может, они примут обратно эту рубашку, когда я вернусь с Майорки?
– Можно!
Голова Макса показалась в двери. Я не могла поверить, что он пошел на такой отчаянный риск – это было безумие! – но я была так счастлива, что он осмелился на это. Я не успела ничего сказать, только приглашающе похлопала по простыне рядом с собой, как он уже вошел в мою спальню вместе с Натали, следующей за ним по пятам.
– Ох! Я совершенно измотана, – простонала она, бросаясь на мою постель. – Я думала, мама собралась обойти вокруг всего острова.
Макс стоял за ее спиной, внимательно разглядывая мою грудь, просвечивающую сквозь рубашку, и молчал. Я натянула на себя простыню до горла.
– Во сколько завтра твой самолет? – спросила Натали.
– В десять или в одиннадцать – что-то вроде этого. – Я не соображала, что говорю.
– Тогда увидимся утром, – она наклонилась и поцеловала меня в щеку. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – повторил Макс.
Может быть, он тоже поцелует меня? Но Макс не подошел ко мне ближе ни на шаг. Он стоял на том же месте, пожирая глазами мою грудь.
– Ты должна смывать макияж, когда ложишься спать, – назидательно сказала Натали.
– Да, я знаю. Я смою.
И дверь за ними закрылась.
Я сидела, и гладила стену, разделяющую нас, и слушала, как Макс и Натали готовятся ко сну. Потом дверь их спальни открылась, и по коридору зазвучали шаги. Открылась дверь ванной, и послышался шум воды. Кто-то чистил зубы. Я вскочила с постели, вышла в коридор в одной рубашке и легонько поскреблась в дверь ванной, прежде чем войти.
– О, извини, Натали, – выговорила я с трудом, сжимая в руке в виде объяснения тюбик с лосьоном для лица и ватный шарик. – Я не знала, что здесь кто-то есть.
Натали повернула ко мне недовольное лицо с нитью между зубами, и я убежала в свою комнату.
Приезжай к нам в Лос-Анджелес, сказала Натали. Все очень просто. Я выберу время, когда Эндрю не
