гноятся и не сочатся. Главная опасность — это столбняк. Неглубокую рану можно промыть настоем сосновых игл, помазать медом и перевязать, если нужно.
Гайон старался не подавать вида, что его очень забавляет серьезность жены и ее старание показать знания. Информация сама по себе очень интересна, видно, что Алисия не преувеличивала, когда хвалила искусность дочери. Было что-то неправдоподобное в том, что эта худенькая стройная девочка рассуждала с солидностью и умудренностью седовласой матроны.
Неправдоподобность ситуации возросла, когда Гайон попытался проэкзаменовать ее насчет некоторых хозяйственных вопросов. Юдифь подробно рассказала, как солить бобы и коптить колбасы, сколько сосновых игл потребуется для окраски домотканого полотна в оранжевый цвет, как покупать специи, чтобы продавцы не надули. Он чуть не поперхнулся вином, когда девушка стала объяснять, как лучше наточить меч.
— Этому тебя тоже научила мать?
— Нет, конечно, — возмутилась Юдифь. — Это прошлой зимой, когда замок занесло снегом, рассказал де Бек. Он также научил меня сражаться кинжалом. С вами все в порядке, милорд?
Гайон вытер слезившиеся глаза, пытаясь прокашляться и чувствуя, что его душит смех.
— Господи! — прохрипел он, наконец. — Когда я говорил, что этот брак погубит меня, то не думал, что приму смерть от собственной супруги.
— Милорд?
Он сделал знак рукой, чтобы Юдифь не приближалась, когда та попыталась наклониться к нему, искренне обеспокоенная приступом удушья.
— А в твои многочисленные таланты входит езда верхом? — спросил Гайон, оправившись.
Юдифь с сожалением покачала головой.
— Нет, милорд. Мама предпочитает ездить в коляске, а папа говорил, что девушке незачем учиться ездить в седле, лучше сидеть за прялкой. Я немного умею, но только недалеко, хотя мне хочется научиться ездить лучше.
— Ну что ж, хорошо, — Гайон снова вытер глаза. — У меня есть несколько поместий, куда в коляске не проехать.
— Вы хотите брать меня с собой, милорд? Он лег на кровать, опершись спиной о мягкие подушки. Юдифь отодвинулась, но без прежнего страха.
— Родители всегда ездили вместе, так что мои люди привыкли к этому. Кроме того, — добавил он, — весть о прибытии хозяев приводит челядь в движение, как ничто другое.
Юдифь неловко повернулась.
— Милорд, боюсь, я не справлюсь со всеми обязанностями, которые вы на меня возлагаете.
— Если ты умеешь точить меч и нападать с кинжалом из-за угла, то все прочее не составит труда.
Юдифь сомневалась. В Равёнстоу ей неплохо удавалось справляться с хозяйством, ее учили этому с детства, но командовать людьми, которых она совсем не знает — совсем другое. Легко ему говорить! Он хозяин приграничной зоны, вхож к королю, у него гораздо больше опыта.
— Поверь мне, — успокоил Гайон, видя, какая буря чувств отражается на юном лице. Нагнувшись, он поцеловал ее в щеку, как ребенка. Этот жест придал Юдифи решимости, ей не нравилось, что муж опекает ее, как младенца. Она села в кровати, ворот рубашки распахнулся, открыв едва наметившуюся грудь. Юдифь запахнула рубашку, покраснев от смущения.
Наступило неловкое молчание. Гайон подумал, что только от отчаяния может заставить себя совершить супружеский долг.
— У вас есть любовница, милорд?
— Что?! — она снова удивила его зрелостью рассуждений. — Что за вопрос?
— О, не сердитесь, милорд!
Юдифь протянула руку красивой формы с длинными пальцами, совсем не похожую на руку ребенка.
— Просто я не хочу совершать глупые ошибки. Мама однажды выгнала одну из женщин отца, не зная, что та ему приглянулась, и он возвысил ее из посудомойки до своей наложницы. Когда отец узнал, то избил мать до потери сознания.
— Боже праведный, — с отвращением произнес Гайон. — Твой отец был дураком из дураков. Удивляюсь, что с вашим знанием трав, ни одна не догадалась подсыпать ему в пищу аконита, чтобы отучить от блуда.
— И думаете, дядя Роберт оставил бы нас в живых после этого?
Гайон допил вино.
— Нет, дорогая, раз ты спрашиваешь. Сейчас у меня нет любовницы. Мы расстались в прошлом месяце. На границе стало опасно, путешествовать с отцом ей теперь нельзя, а оставаться взаперти в одном из моих замков она не захотела.
Гайон вздохнул, вспомнив густые волосы Розин, руки, казалось, еще хранили ощущение их шелковистой тяжести.
— Смотритель приграничной зоны не может жениться на валлийке, выросшей в горах.
Юдифь пожалела, что задала вопрос.
— Даже, если бы Розин согласилась жить по нормандским обычаям, осталась бы такая вещь, как благоразумие и вежливость, — продолжил Гайон после паузы. — Иметь под одной крышей жену и любовницу недальновидно. Из этого ничего хорошего обычно не получается.
Юдифь кивнула, соглашаясь с этой истиной. Ей никогда не приходило в голову, что Гайон может хранить ей верность. Ее отец был похотлив и неразборчив, как петух, а его приближенные не уступали ему. Слово «благоразумие» не присутствовало в их речи, а Юдифь не была приучена испытывать благодарность к мужскому полу.
— Вы очень терпеливы со мной, милорд, — прошептала она, опустив глаза.
— Жизнь научила меня быть терпеливым с женщинами, — в голосе Гайона вновь прозвучали насмешливые нотки. — У сестры три дочери, все — маленькие разбойницы, чертенята. Когда матери нет рядом, разумеется. Эмма убила бы их, если бы прознала про все проделки. И дочь Розин, Элунед, не уступит им в озорстве.
Юдифь задумалась, в его голосе звучала такая искренняя привязанность к женской части семейства, что у нее совсем отлегло от сердца.
— Расскажите, пожалуйста, о вашей семье, милорд. Свадьба свершилась так быстро, что я ни чего не знаю о них.
Гайон начал рассказывать. Эта тема казалась ему менее опасной, чем тема любовниц. И действительно, все шло хорошо, пока он не заговорил о сводной сестре Эмме и ее муже, придворном. Это дало повод для не менее скользкой темы — нравов при дворе.
— Де Бек говорит, король… — Юдифь замолчала как раз вовремя, чтобы избежать очередной бестактности, ибо собиралась коснуться неразборчивости монарха в выборе пристрастий.
От Гайона не ускользнула осечка, о причине которой нетрудно было догадаться. Порочные наклонности Руфуса вызывали всеобщее возмущение, особенно страдали молодые рыцари, служившие в охране замка.
Мало смешного в том, что король, низкорослый, с багрово-красным цветом лица, отдавал предпочтение высоким и стройным партнерам. Он неоднократно пытался пристать и к Гайону, но тому удалось избежать опасности, сдружившись с тщеславным наследником, принцем Генрихом, который вовлек его в ночные кутежи в обществе женщин сомнительной репутации. Этого оказалось достаточно, чтобы охладить пыл Руфуса и заставить его переключить внимание на более сговорчивых подданных.
— …Де Бек говорит, что король за одну неделю тратит на наряды денег больше, чем маме разрешено тратить в год, — поправила оплошность Юдифь, стремясь угадать, понял ли муж, что она собиралась сказать. Но Гайон сделал вид, что ничего не произошло.
— Вовсе нет, — хмыкнул он. — Руфусу приятно думать, что он тратит на свой гардероб больше других, но его тщеславие намного превышает способность рассуждать здраво. В последний визит ко двору мой зять, который занимается экипировкой короля, рассказал, как однажды приобрел для правителя пару
