В полумраке они с трудом разглядели фигуру светловолосой женщины, ничком лежавшей на столе. Белое вечернее платье открывало обнаженную спину. Белокурые волосы женщины разметались по темному дубовому столу, словно расплавленное золото.
Беглер обернулся к Браунингу:
— Мистер Браунинг, нельзя ли здесь немного прибавить света?
Луис зашел за стойку бара и щелкнул несколькими выключателями. Сразу же та сторона бара, где стояли детективы, озарилась таким ярким светом, что им пришлось прищуриться. Беглер поблагодарил Луиса кивком и, подойдя к столу, дотронулся до плеча женщины. Оно было ледяным, что подтверждало заявление Браунинга, но для полной уверенности Беглер прижал пальцы к сонной артерии. Пульс не прощупывался.
— Лучше бы ее не трогать, пока мы не сделаем фотографии, — заметил Хесс.
Подошел Браунинг и, яростно жуя сигару, пробасил:
— Я хочу избавиться от нее сейчас же, парни! Пошевеливайтесь. Играть в свои игрушки будете в морге. Если пресса что-нибудь разнюхает, у меня весь сезон пропал. Уберите ее отсюда!
— Нельзя, пока не сфотографируем труп, — коротко бросил Хесс. — Это могло быть убийство.
— А ты кто такой? — уставился на него Браунинг.
Беглер, мысленно проклиная Хесса за то, что тот открыл рот, поспешил объяснить:
— Он возглавляет отдел по расследованию убийств, мистер Браунинг. Он прав, это могло быть убийство. Я…
— Это самоубийство, — перебил его Браунинг с каменным выражением лица. — На полу валяется шприц, и лицо у нее синее. Не надо, черт побери, быть сыщиком, чтобы догадаться, что она умерла от передозировки героина. А теперь уберите ее отсюда!
Беглер заглянул под стол. На ковре действительно лежал шприц. Выпрямившись, он обхватил руками голову женщины и, осторожно приподняв, всмотрелся в мертвое лицо. При виде синюшного оттенка кожи и широко раскрытых глаз без зрачков Беглер хмыкнул и опустил голову мертвой женщины на стол.
— И все же, мистер Браунинг, могло быть и убийство, — упрямо повторил он. — Возможно, ей «помогли».
— Да с ней никого не было с тех пор, как она появилась здесь, — нетерпеливо возразил Браунинг.
— Все случаи самоубийства расследуются как убийство, пока мы не докажем, что имело место самоубийство. Простите, мистер Браунинг, но этот случай не может быть исключением.
Глаза Браунинга вспыхнули злостью.
— Я не люблю несговорчивых копов, Беглер, и у меня хорошая память. — Он повернулся к Луису: — Свяжи-ка меня с капитаном Терреллом.
— Сожалею, мистер Браунинг, — сказал Беглер, когда Луис поспешил к стойке бара, — но таковы правила, если на то не будет иного указания шефа. Здесь есть телефон, откуда бы я смог позвонить?
— Ты никуда не позвонишь, черт побери, пока не поговоришь с Терреллом! — рявкнул Браунинг и направился к бару.
Детективы переглянулись, и Хесс усмехнулся. Он знал, что если топор и упадет, то не на его шею. Хесс проскользнул мимо в кабинку и, подхватив лежавшую рядом с трупом вечернюю сумочку из белой с золотом парчи, открыл ее и заглянул внутрь. Достав оттуда конверт, он прочел надпись и передал конверт Беглеру.
— Взгляни-ка, Джо. Это нам.
Беглер слышал, как Браунинг, понизив голос, разговаривает по телефону. Детектив взял конверт, на нем размашистым почерком было написано: «В полицейский участок». Беглер осторожно вскрыл конверт перочинным ножом и извлек из него сложенный пополам листок бумаги. Он расправил его и, чувствуя дыхание Хесса у себя за спиной, прочел записку, написанную тем же размашистым почерком:
«Вам следовало бы побывать на Приморском бульваре, 247. Он получил свое. Это моя работа. Чтобы избежать тюрьмы, я выхожу из игры.
P.S. Ключ под ковриком».
— Эй, Беглер, — позвал его Браунинг. — Тебя к телефону. Террелл.
С запиской в руке Беглер направился к бару и взял телефонную трубку у Браунинга, который отошел на несколько шагов.
— Это вы, шеф?
— Да, в чем дело, Джо? — спросил Террелл.
— Мистер Браунинг заявил о том, что в его ресторане обнаружен труп женщины. Я только что приехал. Похоже на самоубийство: передозировка героина. В качестве объективных доказательств шприц и синюшный цвет лица женщины. Я нашел предсмертную записку в ее сумочке. Сейчас зачитаю. — Беглер быстрым движением развернул листок бумаги и, чтобы Браунинг не услышал, начал читать тихим голосом, а прочтя, добавил: — Скорее всего, она кого-то прикончила. Мистер Браунинг хочет, чтобы мы немедленно увезли тело. Сомневаюсь, что это возможно. А вы, шеф? Хорошо бы прислать сюда дежурную полицейскую машину.
Помолчав, Террелл спросил:
— Кто там с тобой, Джо?
— Хесс.
— Оставь его с телом, а сам поезжай на Приморский бульвар и проверь информацию. Я позвоню Лепски, чтобы он к тебе там присоединился. Через двадцать минут буду в ресторане. Скажи Хессу, чтобы вызвал дежурную машину.
— Браунингу это не понравится, — предположил Беглер, глядя на нервно расхаживающего по залу владельца ресторана.
— Я поговорю с ним. Отправляйся, Джо.
— Еду.
Беглер положил трубку на стойку бара и подошел к замершему на месте Браунингу. Тот резко повернулся к сыщику.
— Шеф хочет поговорить с вами, мистер Браунинг.
Браунинг бросился к телефону, а Беглер, вернувшись к Хессу, распорядился:
— Вызывай, Фред, машину. Никаких отклонений от положенной процедуры. Шеф скоро будет. — Он улыбнулся. — А я еду на Приморский бульвар. Ну все, пока, и поделикатнее с Браунингом.
— А если он не захочет со мной деликатничать? — обеспокоенно спросил Хесс.
Сбегая по лестнице, Беглер слышал, как Браунинг громким, срывающимся от волнения голосом говорил:
— Ты не можешь так поступить со мной, Фрэнк. Ты…
Его голос доносился все глуше и совсем стих, когда Беглер выскочил на улицу, объятую ночной духотой. Не успел он подойти к машине, как из темноты вынырнула долговязая фигура Берта Гамильтона из «Парадиз-Сити сан».
— Как твой зуб, Джо? — спросил он, преграждая Бегл еру путь. — А я и не знал, что у тебя еще остались зубы.
Беглер обошел его:
— Очень советую тебе, Берт, держаться от этого места подальше. А то, того гляди, лишишься последних мозгов.
— Откуда ты взял, что они у меня есть? — парировал Гамильтон и двинулся к входу в ресторан, а Беглер вывел свою машину на шоссе и помчался по направлению к Приморскому бульвару.
Тики Эдрис был ростом не больше трех с половиной футов, имел большую, круглую как шар голову и короткие толстые ручки и ножки. Одним словом, выражаясь научным языком, он был ахондропластическим карликом.
