Недалеко от Тадж-Махала внизу протекает «священная» река Джумна.
Видим, в воде что-то копошится.
— Смотрите, смотрите, крокодил!..
К сожалению, нам не повезло. Крокодил мелькнул в воде и исчез. Если бы была солнечная погода, мы увидели бы, как крокодилы вылезают на берег погреться.
У выхода из мавзолея нас обступают торговцы, продающие альбомы с видами Тадж-Махала, дворцов и храмов Агры. Тут же, на небольших подставках, маленькие макеты Тадж-Махала. Внутри вставлена электрическая лампочка, и весь макет, если включить свет, становится прозрачным.
Спускаемся к реке Джумне. В воздухе почему-то чадно. Не понимая, в чем дело, подходим к самому берегу и видим здесь костры. Это «крематорий». Вокруг костров толпятся мужчины-родственники и друзья умерших. Женщин на похоронах нет: им не полагается присутствовать при сжигании мужчин. Вот к реке несут на бамбуковых носилках еще одного покойника. Сопровождающие поют торжественную песню. Тело покойника покрыто дешевыми цветными материями, голова обернута белой тканью. Носилки опускают на землю, мертвеца несут к реке и погружают в волны. Затем тело снова кладут на носилки, и часть сопровождающих принимается колоть большие поленья, которые продаются тут же на берегу. Для одного костра их надо купить на шестнадцать рупий. Когда все готово, перекладывают тело на землю. Бамбуковые носилки ломают и вместе с дровами укладывают вокруг трупа. Дрова перемежаются с прутьями: каждый родственник и друг покойного кладет в костер прутик — так, как у нас бросают в могилу горсть земли.
Родственники и друзья окружили костер. Добродушные, покорные люди. Без печали и слез, в спокойной и торжественной обстановке проходит обряд похорон. Когда догорит костер, большими метлами сметают пепел в реку, а очищенное место поливают водой. Когда вода впитается в землю, на место сожжения из небольшого кувшинчика льют молоко. Мы присутствовали на похоронах неимущего человека. Богатых покойников сжигают на особой площадке перед каменным зданием с изображением какого-то божества.
Итак, мы осмотрели Тадж-Махал, величественный памятник архитектуры, памятник любви и преданности богатого человека своей жене, а рядом с мавзолеем увидели захоронение простых людей, бедняков, прах которых поглотят воды «священной реки»…
Нам еще предстоит осмотреть дворцы и храмы Акбара в окрестностях Агры, в тридцати милях от города.
Машина подъезжает к большому холму. Мы поднялись вверх на сто пятьдесят ступеней, прежде чем попасть в главный дворец и в храмы. Осмотр дворца и крепости Акбара с красивыми залами, бассейнами и другими служебными помещениями не произвел на нас особенно большого впечатления. Ничто не могло затмить красот Тадж-Махала.
Утомленные большим путешествием и множеством впечатлений, поздно вечером мы вернулись в Дели.
Наступил день отъезда. Наш самолет должен был улететь из Дели в девять часов вечера.
Проезжая по старому Дели, в последний раз как бы прощаемся с жизнью и бытом народа Индии. Снова видим коров, спокойно лежащих на тротуарах и мостовых, и пешеходов, бережно обходящих этих животных. В последний раз встречаем людей в индийских национальных костюмах, у многих из них разрисованы лбы. Это означает, что они поклоняются какому-то определенному богу и в честь этого бога делают знаки на лбу: авось, индийцу повезет, его жизнь станет лучше и красивее… Проходим мимо рядов тружеников-кустарей, склонившихся за своей кропотливой работой.
Видим людей, услужливо сходящих с тротуара — представителей касты «неприкасаемых». Так и хочется остановить бедного индийца, пожать ему руку и сказать: зачем ты сбегаешь на мостовую? Ведь ты подлинный хозяин своей родной земли, представитель огромнейшего народа.
Сорок дней мы провели в Индии, которую называют страной чудес. Мы были первой делегацией, представляющей в этой великой стране киноискусство Советского Союза. В нашу задачу входило не только познакомиться с искусством дружественного нам индийского народа, но и рассказать ему о миролюбивом народе нашей Страны Советов.
Мы познакомились с величайшими творениями искусства древней Индии — пещерными храмами Эллоры и Аджанты, Тадж-Махалом в Агре, дворцами Джайпура, памятниками Мадраса и Дели, с достопримечательностями Калькутты и Бомбея. Только высокоодаренный, талантливый народ, выдвинувший из своей среды столько гениальных художников-самородков, мог создать эти изумительные произведения зодчества.
А разве не заслуживает самой серьезной поддержки работа таких блестящих мастеров драматического искусства, как Бхадури в Калькутте и Притхви Радж в Бомбее? С горечью они рассказывали нам, что те пять театров, которые имеются в Калькутте, да несколько передвижных актерских групп Ассоциации народного театра просто влачат полунищенское существование. А ведь выдающиеся актеры- энтузиасты Бхадури и Притхви Радж могли бы умножить славу талантливейшего индийского народа.
Много одаренных артистов и режиссеров встречали мы и в киностудиях Индии. К сожалению, лишь единицы из них ставят фильмы, которые оказывают помощь их народу. Большинство же лишено возможности создавать такие кинокартины средствами своего искусства, показывать правду своему народу, раскрывать ему глаза на явления, происходящие в стране.
Танцевальное искусство Индии, культура которого своими корнями уходит в глубокую древность, находится на необычайной высоте. Знакомство с блистательными танцовщиками Удау Шанкаром, Сохан Лалем и другими мастерами национального балета говорило нам о многообразии и богатстве самих танцев, а также о поистине виртуозной технике их исполнителей. Но и танец по-настоящему не культивируется в этой стране, его деятели не получают поддержки от государства. Опыт лучших мастеров национальной хореографии не изучается, не обобщается, нигде не фиксируется.
То же самое можно сказать и о творчестве художников Джамени Роя в Калькутте и Чаудри Роя в Мадрасе. Их стремление создать произведения, показывающие труд простого народа, его быт, его жизнь, не встречают поддержки со стороны правящих кругов страны.
Деятели советской кинематографии были взволнованы и растроганы по-настоящему горячим и искренним приемом, который им оказывали и представители различных кругов индийской интеллигенции и народ, везде, где бы ни проходили наши встречи.
Фестиваль советских фильмов привлек к себе внимание самых широких слоев индийской общественности. Деятели искусства, представители интеллигенции, прогрессивных организаций своим отношением к нам красноречиво доказали, что Индия живо интересуется всем происходящим в стране социализма. На скромных встречах и на публичных митингах иногда иносказательно, а чаще без всяких прикрас раздавались гневные, полные ненависти слова по адресу английских и американских империалистов. Национальное и социальное самосознание народных масс Индии, проклинающих своих поработителей, неизменно и быстро растет, распространяется все шире.
И самое главное, что нас радует и волнует, это твердое убеждение, вынесенное нами за время нашего сорокадневного пребывания в Индии, что в лице великого и талантливого индийского народа, в лице многих и многих миллионов его тружеников Советский Союз имеет верных друзей. Это люди, стремящиеся к миру, борющиеся за мир!
Воспоминания о путешествии по Индии, о встречах с ее деятелями искусства, представителями народа, воспоминания о великолепных памятниках древнего искус ства и лучших современных произведениях долго будут жить в наших сердцах.
Мы верим, что дружба великих индийского и советского народов будет укрепляться и в дальнейшем и наши культурные связи помогут еще большему взаимному ознакомлению и обогащению.
Прощаясь с индийскими друзьями, мы выразили надежду, что увидим их в качестве дорогих гостей у себя на родине, в Советском Союзе.
Прошло почти восемь месяцев со дня нашего возвращения из Индии. По приглашению советских кинематографистов к нам с ответным визитом приехала большая группа деятелей индийского кино и театра. Мы с Пудовкиным с нетерпением ждали их. От имени москвичей Пудовкин приветствовал индийских друзей в столице Советского Союза, а я, как ленинградец, встречал их в своем родном городе.
