от счастливой улыбки, глазки бегают и светятся.
— Выпила? — поинтересовался я.
— Да так, бутылочку пива, — произнесла Дашка мимоходом, словно, мол, такая мелочь, что и говорить не стоит, и напялила очки. — А что, нельзя?
Врет моя подруга. Могу с кем угодно поспорить, что она успела принять на грудь никак не меньше ста пятидесяти, а то и все двести граммов водки. Но не выкачаешь же теперь их из нее. Пусть балдеет.
— Да нет, отчего же, можно. Я где-то слышал, что алкоголь благотворно действует на организм. Повышает тонус, укрепляет печень, а самое главное, восстанавливает разрушенные вследствие трезвого образа жизни клетки головного мозга. И если пить хотя бы по бутылке водки в день, то можно прожить очень долгую и счастливую жизнь.
Настроение у Дашки отчего-то испортилось. «Кхм!» — только и произнесла она, глядя куда-то в сторону, а я поинтересовался:
— Деньги принесла?
Настроение у девицы испортилось еще больше — придется, по-видимому, в скором времени еще граммов двести поднести, чтобы его поднять.
— Вы знаете, — как-то залебезила она, — я совсем забыла… я же деньги подруге одолжила, той, к которой на день рождения ездила… Ну вы же помните, когда ко мне домой приехали, я от нее вернулась…
«Вот дурак-то! — подумал я про себя. — Нашел кому верить. Ну откуда у нее могут быть деньги? Деньги в доме алкоголика не хранятся, как не хранится в холодильнике у сладкоежки кусок торта. Это же и идиоту ясно».
— Помню, — сказал я уныло. — Как же не помнить. Ты окно хоть закрыла?
— Закрыла. И даже посуду успела вымыть — ту, что в раковине с позавчерашнего дня оставалась. Ментов нигде не встретила.
— И то хорошо. — Я подумал немножко и принял решение. — Ладно, давай ко мне домой съездим. Авось и там ни ментов, ни бандитов нет. А деньги нам позарез нужны. А заодно время до встречи с Джоном скоротаем.
Мы влезли в остановившийся автобус. В салоне было мало людей, и мы обособились на заднем сиденье. Едва сели, Дашка начала болтать и трещала без умолку всю дорогу до моего дома, благо, находилась в подпитии, а язык без костей. Я не перебивал. Ее треп помогал мне отвлечься от мрачных мыслей об Оксане, при воспоминании о которой мне каждый раз хотелось выть.
В квартиру ко мне мы сразу не пошли, решили понаблюдать за домом издали из-за кустов живой изгороди, опоясывающей соседнюю, стоявшую на пригорке девятиэтажку. Хотя чего наблюдать — все равно, если полицейские устроили засаду, то наверняка замаскировались. Но кто знает, возможно, какой- нибудь неопытный сотрудничек как-нибудь да себя выдаст… Но нет, во дворе подозрительных — с моей точки зрения — лиц видно не было.
В подъезде было пустынно. В лифте мы поднялись на седьмой этаж, не доехав до нужного восьмого, вышли из кабины и прислушались. Стояла такая тишина, что слышно было, как у мусоропровода жужжали уже проснувшиеся весенние мухи.
Я пошарил по карманам, достал ключ от квартиры, протянул его Дашке и прошептал:
— Иди первая. Если все нормально, дашь знать, и тогда я тоже поднимусь.
Дашка аж протрезвела.
— Я?! — задохнулась она от возмущения и обиды. — Но… но почему я?! Там же может кто-нибудь быть!
— Вот потому-то ты и должна пойти первой, — спокойно возразил я, все еще держа в руке ключ, который девица демонстративно игнорировала. — Если там полиция, то тебе ничего не будет. Скажешь, в гости к Гладышеву пришла.
— А если там Паштет и его друзья?! — горячо зашептала Дашка, которой очень не хотелось одной идти в мою квартиру. — Они же меня схватят!
— Если бандиты тебя схватят, я приду и отобью тебя. Будет лучше, если они возьмут нас двоих?
Доводы были убийственными. Подумав, Дашка была вынуждена с ними согласиться.
— Ну, ладно, пойду, — сказала она, беря ключи. — Только как-то это не очень благородно с вашей стороны.
— Ладно тебе, благородно не благородно, много ты понимаешь, — натянуто улыбнулся я и шутя хлопнул Дашку пониже спины.
Девушка пошла по лестнице, а вскоре скрылась за шахтой лифта. Я замер, весь обратившись в слух. Как ни старалась моя подруга идти тихо, я все же улавливал звуки ее шагов. Вот она ступила на лестничную площадку восьмого этажа, подошла к моей квартире, остановилась. По-видимому, потрогала ручку двери, так как раздался едва различимый скрип металла. Потом стала быстро спускаться по лестнице. Пару секунд спустя она выглянула из-за шахты и поманила меня пальцем. Я в два прыжка преодолел лестничный пролет и, оказавшись рядом с девушкой, изогнулся в форме вопроса.
— Вы знаете, — обдавая меня горячим дыханием, зашептала Дашка. — Я хотела ключ в замок вставить, взялась за ручку, а дверь открытой оказалась.
Этого только не хватало! Новость была неприятной, но я виду не подал.
— Ну и что? Нужно было войти и посмотреть.
— Да страшно чего-то! — виновато произнесла Дашка. — Войдешь, а там кто-нибудь арматурой по голове как шарахнет…
— Да ну тебя! — психанул я и вырвал из рук девушки ключ. — А еще дзюдо восемь лет занималась…
Решительным шагом я поднялся по лестнице, приблизился к своей квартире, распахнул дверь и… замер.
Боже мой! Уж лучше бы меня по голове арматурой шарахнули, чем видеть то, что предстало моим глазам. Если бы по моей квартире пронесся торнадо, то он наверняка оставил бы меньшие разрушения, чем те подонки, что учинили погром в моем доме. В квартире, кажется, не осталось ни одной целой вещи. Вся мебель была перевернута, раскурочена, свалена в кучу вместе с кусками ваты и поролона из разодранных матрасов. Даже телевизор, скрашивающий в долгие, нудные, полные тоски вечера жизнь холостяка, — и тот, сволочи, не пожалели, грохнули об пол. И над всем царившим в квартире хаосом медленно кружился и оседал пух из вспоротых подушек.
— Черт, — против воли вырвалось у меня. — Как же я теперь здесь жить буду?
Дашка шмыгнула за моей спиной носом и тоном желающего успокоить человека произнесла:
— Может, вас посадят, так что вам здесь жить и не придется.
Я не нашелся что ответить, лишь скосил дикий взгляд на девицу. Она с невинным видом выглядывала из-за моего плеча, с любопытством рассматривая то, что осталось от моих вещей.
— И кто же это сделал? — намеренно не замечая моего шального взгляда, невинно произнесла девица.
Я прочистил горло, прежде чем ответить.
— Уж наверняка здесь не полиция обыск проводила. В квартире Паштет со своими друзьями побывал, и, скорее всего, они картины искали. Даже подушки, гады, вспороли… А раз ты моя подруга, то, возможно, ребята и к тебе на днях с подобным обыском нагрянут.
На сей раз у Дашки отнялся язык и вытянулось лицо.
Ужасно расстроенный, я впустил девушку в квартиру, вошел сам и, прикрыв за собою дверь, направился к сбитой со стены книжной полке, стекла в которой от удара об пол разбились. Присев на корточки, отыскал томик Рэя Брэдбери и раскрыл его. Моя заначка — все то, что осталось от некогда приличной суммы, большую часть из которой пришлось потратить на мнимый аборт Оксаны, — лежала на месте. Банда Паштета искала большие по размерам предметы, нежели купюры, а потому не наткнулась на них.
Сунув деньги в карман, я вернулся в коридор и осмотрел дверь. Косяк в том месте, где находился язычок замка, был выломан. Наверняка бандиты действовали фомкой. Сто раз хотел вставить железную дверь — и вот доигрался. Теперь на железной двери можно сэкономить, она не нужна — выносить из моей
