спросила:
— Какая погода здесь ранней весной?
Николай пожал плечами:
— Во всяком случае, теплее, чем в наших широтах. — Он пристально посмотрел на нее, догадался, к чему вопрос — и повеселел. — Думаю, дальше Кызыл-Буруна тебе не придется уезжать. Да и к кому? В Заречном весной такая грязища, что никакая машина не пройдет. Твоя мамаша вряд ли будет рада…
Тогда он поверил ей. А теперь?..
Николай еле дозвонился до госпиталя — было начало третьего, и дежурный врач, несомненно, спал: хриплым и сердитым голосом он долго не мог вразумительно ответить на вопрос Николая, потом, наконец, сказал назидательно: «Надо раньше жалеть своих жен, не доводить до такого состояния. Теперь с ней все в порядке». — «Но что с ней?» — переспросил Николай. «Приедете забирать, узнаете», — отрезал врач и положил трубку.
Поистине, беда в одиночку не ходит: с неудачи начался полет, неприятностью встретила земля. Настроение Николая испортилось.
Дома его поджидала Марина, сидя на диване с книгой в руке. Встала навстречу, протянула дружески руку:
— Здравствуй. Ты, наверное, все уже знаешь. В десять часов я звонила в Кызыл-Бурун, в госпиталь. С Наташей все в порядке, чувствует себя она удовлетворительно.
— Но что с ней? Мне никто вразумительно объяснить не может.
Марина смущенно пожала плечами, и он понял, что и ей не хочется говорить ему правду.
— Так что же? — повторил он вопрос.
— Видишь ли… — Марина заколебалась. — Все случилось так неожиданно. Когда ты улетал, она ни на что не жаловалась?
— Да нет, все было в порядке.
— Вечером мне позвонила Аленка и сквозь слезы объяснила, что с матерью плохо. Я прибежала, а Наталья на полу корчится от боли. То ли с желудком что-то, то ли… Я вызвала врача, и ее срочно отправили в госпиталь. Теперь сказали, что все в порядке.
— Наталья никогда не жаловалась на желудок.
— Может, и не желудок, — согласилась Марина. — Вы ведь ждали ребенка? — Она испытующе посмотрела ему в глаза.
Так вот оно что! И страшная догадка стиснула сердце Николая. Марина заметила, как изменилось его лицо, и требовательно заверила:
— Только ты не подумай, что она… Знаю я вас…
Он грустно усмехнулся:
— Из тебя хороший адвокат получится, Марина. Но тебя-то здесь до болезни не было?
— Ну и что же? Я хорошо знаю Наталью.
— Лучше меня?
— Несомненно.
— Тебя проводить? — предложил он.
— Ты хочешь, чтобы нас еще раз увидели вместе, теперь ночью? — усмехнулась она.
— Разве это что-нибудь изменит?
— Разумеется, нет. Но лишних разговоров не хочу… А утром приводи Аленку.
— Спасибо.
Он закрыл за ней дверь, принял душ, лег в постель. Хотел забыться, уснуть, но вспомнились слова дежурного врача: «Надо раньше жалеть своих жен, не доводить до такого состояния». Значит… «Не преднамеренно ли так поступила Наталья? Если преднамеренно, то…» — Он оборвал мысль на полуслове, но все равно спокойствия не находил. Ревность проснулась и с новой силой стала жечь сердце.
Наталье снилось страшное: будто Николай бил ее по животу, и боль отдавалась в каждой клеточке тела; она стонала и умоляла: «Коленька, не надо, Коленька, не надо». И он перестал истязать ее, сжалился, тяжело вздохнул — то ли от раскаяния, то ли еще от чего, положил руку на лоб, потом погладил по щеке. И это прикосновение было таким теплым, всепрощающим, что она с благодарностью прошептала: «Спасибо, милый».
Прикосновение было настолько явственно, а теплая рука так знакома, что она проснулась. Но не решалась открыть глаза, боясь прогнать сладкое и желанное видение. А рука все гладила, гладила по щеке, по виску, по подбородку. И она не выдержала, посмотрела. Да, это был он, его рука. Она вспомнила, что с ней произошло накануне, где она, и рука сама потянулась к его руке; взяла ее и поднесла к своим губам.
— Что ты, что ты! — выдернул руку Николай. А у нее потекли из глаз слезы.
— А вот это ни к чему, — укоризненно сказал Николай. — Все обошлось, опасность позади.
— Спасибо, — она прижала к щеке его руку.
— Не надо…
— Не сердись. — Слезы мешали ей говорить. Помолчала. — Я была плохой женой, прости.
— Не надо о прошлом. Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Ничего. Врач говорит, что через неделю буду бегать. Так что не особенно там без меня…
Николай нахмурился, взглянул на часы.
— Ты торопишься? — догадалась она. И так не хотелось, чтобы он уходил.
— Вчера у нас был неудачный полет. Отказала радиолокационная станция. Надо разобраться в причине.
— Как же вы прилетели?
— Это не такой серьезный отказ, из-за которого садятся на вынужденную. Поправляйся, мы ждем тебя.
Она взяла его за лацкан мундира и притянула к себе:
— Посиди еще немного.
— Пора, — возразил он. — Я денька через два наведаюсь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
…Они выполняли полет на отражение атак истребителей. Штурман сообщил, что подходят к зоне действия перехватчиков. Николай окинул взглядом пилотажные приборы: автопилот работал как часы, стрелки показывали заданные параметры. Он откинулся на спинку кресла и сладко потянулся: до чего же здесь хорошо, спокойно! Синее небо над головой, ровный, умиротворяющий гул двигателей, слабые шорохи и потрескивание в наушниках шлемофона. Вот так летел бы и летел без конца вдали от людей, от земных забот, тревог, страстей…
— Земля, я — Сотый, на боевом, — доложил на КП полигона штурман.
— Наблюдаем, — ответила Земля. — Приготовиться к работе.
— Экипажу усилить осмотрительность, — напомнил Николай.
А ему и этого делать не надо: крылатые радиоуправляемые мишени пойдут с задней полусферы, и он их все равно не увидит. Стрелки наверняка заметят, от них только этого и требуется, доложат командиру. Вот и все. Остальное должна сделать автоматическая защита самолета: сама найдет цель, сама произведет прицеливание и с определенного расстояния откроет огонь.
Как только радиоуправляемая мишень-ракета приблизится на определенное расстояние, ее засекут приборы: просигнализирует сирена, на пульте управления у штурмана и командира огневых установок загорятся красные лампочки; на экране радиолокационной станции появится отметка цели. Когда мишень приблизится на дальность поражения пушки, сработает автоматика и снаряд рванется ей навстречу. Если
