лучах, слепил глаза. Гу Бонхи и Хо Гванчжэ шли бесшумно, мягко ступая по белоснежному покрывалу.
— Бонхи, можно вас спросить? — замедляя шаг, тихо спросил Хо Гванчжэ.
— Я вас слушаю.
— Я все время думаю об этом… Никак не было случая сказать вам…
— О чем вы?
— Об этом мне рассказал Дин Юсон. Оказывается, если бы не вы, то не жить бы мне на этом свете. И простите, что я до сих пор не поблагодарил вас.
— Ну что вы, ничего особенного я не сделала. На моем месте так поступил бы каждый, — смущаясь, ответила Гу Бонхи.
А дело обстояло так. После первой операции Хо Гванчжэ потерял сознание и долго не приходил в себя; жизнь его висела на волоске, требовалась еще одна операция, но для этого нужно было как можно скорее вернуть юноше сознание. И вот тогда Гу Бонхи пришла в голову оригинальная мысль. Она побежала в палату для выздоравливающих и попросила больных поймать несколько певчих птичек. Три птички были пойманы, и клетки с ними поставлены у изголовья Хо Гванчжэ. Утром с первыми лучами солнца они дружно защебетали, и от их пения Хо Гванчжэ пришел в себя. По-видимому, пение этих птичек пробудило в потухшем сознании юноши желание жить, вдохнуло в него чудодейственные силы. И как только Хо Гванчжэ пришел в себя, ему сразу же сделали вторую операцию, после чего дело быстро пошло на поправку.
— Бонхи, я никогда этого не забуду. Я всю жизнь буду помнить вас, ведь вы как бы вдохнули в меня горячее желание жить.
— Прошу вас, не надо больше об этом, — отвечала девушка, опуская глаза.
В ту минуту они еще не сознавали, что какое-то совершенно новое, не изведанное доселе чувство рождалось у них обоих.
Некоторое время молодые люди шли молча. Вышли на тропинку, по которой еще никто не прошел: снежный покров был не нарушен. Их следы на снегу как бы смотрели друг на друга и, казалось, что-то друг другу шептали. Перелетавшие с ветки на ветку птицы сбивали с деревьев снег, и он мелкой порошей осыпался на землю. Молодые люди не обращали на это внимания и продолжали идти. Они шли молча, и им не хотелось, чтобы тропинка кончалась.
Металлургический завод, удаленный к юго-востоку от города километров на восемь, был расположен на берегу реки Миран. Некоторое время автобус шел по улицам, застраиваемым новыми многоэтажными домами: город неузнаваемо преображался, он становился красивее и величественнее.
Гу Бонхи родилась здесь, но ей казалось, что это был уже какой-то другой город, поднятый из руин и пожарищ, оставленных войной.
Как только автобус оказался за городской чертой, взору открылась широкая равнина. С залитых весенним солнцем полей в открытые окна автобуса доносились незатейливые песни крестьян, готовивших землю к новому урожаю.
Вот и заводская территория. Окутанные дымом, высились доменные печи, всюду виднелись алые полотнища транспарантов: «Решения III съезда ТПК — в жизнь!», «Досрочно выполним задания пятилетки!», «На всех фронтах социалистического строительства активнее развертывайте движение Чхоллима[9]» И как бы в подтверждение этих призывов, гудели доменные печи и воздуходувки, слышались разряды электрических дуг в электропечах, огненной лавой разливался расплавленный металл.
И к дыханию этого огромного завода причастен Гванчжэ, подумала Гу Бонхи, и ей стали еще дороже и ближе и огромные корпуса, и клубы дыма, и весь этот шум и грохот. Гу Бонхи казалось, что проходящие мимо рабочие приветливо улыбаются ей. С бьющимся от волнения сердцем она подошла к проходной и направилась в заводскую больницу.
Как и было условлено, Гу Бонхи вместе с местным медперсоналом прошла сначала в доменный цех. Пока готовилось помещение для проведения профилактических прививок, она осмотрела цех и сделала несколько замечаний по поводу техники безопасности.
Приступили к прививкам. Время было рабочее, и народ шел дружно. Гу Бонхи делала прививки вместе с местным медперсоналом: нужно было до обеда успеть закончить с доменным цехом, чтобы после обеда перейти в мартеновский и прокатный. Все шло по плану, как было намечено, и к обеду практически все рабочие прошли обследование, оставалось всего два-три человека. Время перевалило уже за полдень, а их все не было. Тогда Гу Бонхи отправила остальных медиков на обед, а сама с одной медсестрой осталась ждать.
Через некоторое время раздался стук в дверь, затем дверь широко распахнулась, и на пороге появился молодой человек, среднего роста, коренастый, в глубоко надвинутой каске; из нагрудного кармана спецовки у него выглядывала записная книжка. Судя по запыленной каске и спецовке, молодой человек пришел прямо с рабочего места. В вошедшем Гу Бонхи сразу узнала Хо Гванчжэ. Она хотела окликнуть его по имени, но он, ни на кого не глядя, заговорил:
— Извините, пожалуйста, за опоздание. Пришлось срочно решать один производственный вопрос, поэтому… — Хо Гванчжэ осекся, только теперь узнав Гу Бонхи, смотревшую прямо на него.
— Товарищ Гванчжэ… — Гу Бонхи не замечала, как дрожит вата в ее руке.
— Товарищ Бонхи!
Они подались вперед навстречу друг другу, их руки сплелись в крепком рукопожатии. Гу Бонхи с нескрываемой радостью смотрела на слегка смущенного Хо Гванчжэ.
— Я получила направление в клинику медицинского института и теперь работаю в отделении восстановительной хирургии, — сказала девушка.
— Да, я знаю. Я получил ваше письмо, но не ожидал такого скорого приезда. Надо было предупредить телеграммой, я бы непременно встретил вас, — сказал Хо Гванчжэ, не выпуская руки девушки из своей.
— Я специально не дала телеграмму, не хотелось отрывать вас от работы, — лукаво улыбаясь, ответила Гу Бонхи.
— Все-таки здорово, что вы получили направление в институтскую клинику.
— Давайте я сперва сделаю вам прививку, а потом уж поговорим обо всем, — Гу Бонхи взяла шприц. — А как рана, она вас не беспокоит? — спросила она, делая укол.
— Совершенно, словно ничего и не было. Я даже несколько раз нес ударную вахту за увеличение выпуска металла, и это нисколько не отразилось на моем здоровье.
— Я очень рада за вас.
Хо Гванчжэ, опуская закатанный рукав, не отрывал от девушки влюбленного взгляда.
Так они и стояли, глядя друг на друга, и счастливая улыбка не сходила с их лиц. Затем они направились к выходу, но медсестра, наблюдавшая эту трогательную встречу, опередила их.
— Я пойду закажу обед, а вы приходите прямо в столовую, — с многозначительным видом сказала она и вышла из комнаты.
Хо Гванчжэ и Гу Бонхи медленно шли по тенистой аллее, ведущей в столовую.
— До чего же все-таки удивительная судьба бывает иногда у людей! — несколько неожиданно сказал Хо Гванчжэ.
— Да, а у кого?
— Я имею в виду нас с вами. Судьба свела нас на фронте, потом мы вместе учились в столице, и вот сегодня…
— И правда…
— Судьба раньше нас с вами все решила, — сказал Хо Гванчжэ и посмотрел девушке в глаза.
— Ну, право, вам бы только шутить… — смутилась Гу Бонхи.
Так, разговаривая в полушутливом-полусерьезном тоне, они дошли до столовой.
Пообедав, молодые люди договорились встретиться после работы в парке напротив прокатного цеха.
После обеда Гу Бонхи делала прививки рабочим прокатного цеха. Работа у нее спорилась. Ее не оставляло радостное настроение: она была счастлива, что Хо Гванчжэ совершенно здоров.
Рабочий день давно закончился, а Гу Бонхи все еще была в цеху — подводила итоги проделанной работы. Наконец она освободилась и помчалась в парк. Хо Гванчжэ уже ожидал ее.
