порыве вдохновения придумал три новых па в своем танце, что было позже взято на вооружение другими пророками. Наконец, дух Карпана вселился в Чатти. И устами Чатти дух заверил собравшихся, что он остается дома и будет помогать семье. Потом когда-нибудь, если в доме появится норожденный, он переселится в него. Но пока, объявил дух Карпана, такого намерения у него нет, и он предпочитает потрудиться на пользу семьи. Самое важное свершилось… Потом в деревне долго бил барабан, и все танцевали. С тех пор вот уже третий год в день «какапулы» (поминок) деревня устраивает дружный плач.
Дух умершего, дух предка, или, как говорят панья, пена, может жить в доме, может обитать где- нибудь рядом. Лучше всего, если в деревне отведено для этого какое-то одно место. И людям спокойнее, и духам вместе как-то веселей. Обычно дух живет целый год в своем мире, а потом переселяется в «колайчатан» (место духов Мертвых).
? Слышишь? — говорит Велла, — упала ветка — это духи предков ее обломали.
Велла — жрец. Он живет в колонии панья, где теперь стоят домики под черепичными крышами вместо старых бамбуковых хижин. За колонией в лощине — священная роща, средоточие всех реликвий панья, начиная от духов предков и кончая богиней Бхагавати.
? Слушай, слушай, — опять говорит Велла. — Как будто шумит ветер. Но это тоже наши духи.
Мы стоим с Веллой в священной роще. Ветви деревьев раскачивает теплый ветер. Сквозь них на яркую зелень травы ложатся солнечные зайчики. Перескакивая с ветки на ветку, щебечут птицы. Печать какого-то особенного покоя и мироутворенности лежит на всем: на солнечных зайчиках, траве, кустах, камнях.
Я прислушиваюсь к шелесту листьев большого старого дерева, к которому меня привел Велла. Это и есть «колайчатан» — обиталище духов предков. Корни деревьев похожи на коричневые узловатые руки, которые протянулись по траве в поисках добычи. Между этими руками-корнями лежит несколько камней. Камни поставлены в честь духов предков. Велла осторожно касается камней и говорит:
? Сейчас, днем, можно только слушать наших духов. А вечером я их вижу. Они проходят по этой роще как тени. И ни поймать, ни ощутить их нельзя. Однажды я очень ясно видел женщину. Только не мог ее узнать. Я не встречал ее в моей жизни. Наверно, она умерла до моего рождения. Когда она появилась, сразу зазвонил колокольчик. Тихо так — трень-трень. Он всегда звонит, когда дух предков проходит близко. Ты никогда не слышала?
— Нет, — говорю я.
Я не хочу признаваться Велле, что у меня нет духов предков. Предки, конечно, были, а вот духов нет. Если я в этом признаюсь, Велла будет меня жалеть, как самого обездоленного человека на земле. Или хуже того, сочтет за дефективную. Поэтому я держусь дипломатично и не выдаю себя.
Велла не помнил, сколько времени стоит эта роща, это дерево. Он знал только то, что это место очень древнее. Испокон веков панья окрестных деревень держат здесь своих духов.
Когда панья случается менять место жительства и уходить далеко от этих мест, они забирают с собой духи предков, как одежду, горшок, циновку или нож-секач. На новом месте они помещают их в близлежащий «калайчатан». Дух предка — необходимая принадлежность каждого панья и даже в какой-то степени мерило его социальной значимости. Но духи предков — это не единственное, чем дорожат панья. Есть еще любимые кобры. Такая кобра живет в священной роще, куда привел меня Велла. Правда, я об этом не знала, иначе, может быть, и не пошла бы туда.
От дерева предков была протоптана еле заметная тропинка, которая спускалась на дно лощины. Там, на дне ее, высокий кустарник с колючими ветвями образовал сплошную заросль, через которую можно было только прорубиться. Место это в отличие от всей рощи было унылым и мрачным. Но Велла почему-то направился туда. Я давно заметила, что жрец, разгуливая со мной по священной роще, носит с собой горшочек с молоком.
Мы спустились на дно лощины. Тропинка стала сырой, потом под ногами захлюпала грязь.
— Вот здесь, — сказал Велла, остановившись рядом с колючей порослью, под которой угадывалось небольшое болото.
— Что здесь? — не поняла я.
— Кобра, — спокойно ответил Велла.
— Что? — и я невольно сделала шаг назад.
— Ну да, — Велла не терял спокойствия, — здесь живет наша любимая кобра.
— А если она укусит? — с опаской спросила я.
Велла снисходительно улыбнулся.
? Смотри, — и поставил горшочек с молоком под куст. Опустился перед ним на колени и коснулся лбом. Потом скороговоркой зашептал:
Видимо, Велла все же не был уверен в добрых чувствах любимой кобры до конца. Он предпочел отойти на безопасное расстояние. Меня не пришлось упрашивать сделать то же самое. Через некоторое время в кустах послышался какой-то шорох, и оттуда выползла черная королевская кобра. Она приподнялась, застыла на какое-то мгновение, но капюшона раздувать не стала. Ее узкие глаза презрительно одарили меня холодным змеиным взглядом. Мне стало не по себе, и я переступила с ноги на ногу.
? Не шевелись, — предостерегающе шепнул Велла.
Любимая кобра перестала обращать на нас внимание. Она грациозно изогнула свою змеиную шею и занялась молоком.
Когда мы выбрались со дна лощины, я бессильно опустилась на лежащий рядом со мной валун.
? Эйо! — вдруг закричал Велла. — Ты же села…
? Ну да, села, — согласилась я.
? На богиню Бхагавати!
Я вскочила как ужаленная. Час от часу не легче.
? Прости, Велла, — сказала я. — Я не знала, что богини валяются здесь просто на земле.
? Не валяются! — рассердился Велла. — Этот камень, и есть наша богиня Бхагавати.
Теперь только я заметила, что валун, вросший в землю между двумя деревьями, был аккуратно обложен небольшими камнями. Рядом стоял светильник, высеченный из песчаника, а чуть поодаль был врыт вертикальный камень. Я поняла свою оплошность. Я уселась прямо на алтарь лесного храма панья. И виновата во всем была любимая кобра.
? Что же теперь делать? — расстроенно и покорно спросила я.
Своим искренним раскаянием я тронула сердце жреца. Велла на минуту задумался, почесал в своих буйных кудрях и решительно сказал:
— Принесешь жертву.
Я обреченно согласилась. К моей радости, жертва свелась к кокосовому ореху. Велла ударил орехом о камень, скорлупа лопнула, и брызнуло кокосовое молоко.
— Хорошо! — одобрительно сказал Велла.
И снова жрец опустился на колени, на этот раз перед камнем. Коснулся лбом камня и громко запричитал:
