? Я сфотографирую его? — попросила я.
Жрец поднял руки и стал у входа. Вся его фигура выражала решительное отрицание.
Я начала объяснять Падикену, как важно мне сделать это. Я сказала, что это важно для всех и даже для такого знаменитого племени, как урали, которое оказалось владельцем замечательного меча. Жрец впал в задумчивость.
— Фотографируй, — через некоторое время сказал он. — Но только не касайся меча. Даже я не могу его коснуться.
Я стала в тупик. В храме было темно, меч лежал неудачно. В таком виде его нельзя было снять.
На все мои уговоры жрец отвечал «нет» и «нельзя». Терпение мое уже истощалось, когда я вдруг поняла, что терпение жреца тоже на исходе. Он устал. Слишком много аргументов сыпалось на его кудлатую голову с авторучкой за ухом. И он сдался.
— Слушай, — хриплым шепотом начал он, — ты можешь это сделать. Но знай: никто еще после такого не оставался безнаказанным. Прикосновение к мечу навлечет проклятие богини на твою голову. Поступай, как хочешь, — и отошел от храма.
? Хорошо, — сказала я. — С богиней я договорюсь.
Падикен с сомнением покачал головой.
Я сняла пыльный меч с алтаря и положила его на землю. Когда я оглянулась на Падикена, то увидела его расширенные от ужаса глаза. Даже авторучка выпала из-за уха и теперь сиротливо лежала у его ног.
— Смотри, — зашептал жрец, сглотнув слюну, — если кто узнает об этом в племени, тебе не сдобровать.
И вдруг он горестно запричитал.
— Аё! Аё! — раскачивался он, сидя на корточках.
? Ну что ты убиваешься? — спросила я. — Ты не скажешь, и я не скажу. Ты не касался меча, значит, пострадаю только я.
Я сфотографировала священный меч, положила его на алтарь и осторожно прикрыла бамбуковую дверку храма. Потом подняла с земли авторучку и протянула ее Падикену. То, что я коснулась «священной палочки», теперь на жреца не произвело впечатления. На его глазах совершилось большее «святотатство». Я нашла одну из своих авторучек и отдала ее Падикену. Это его в какой-то мере утешило. Он гордо заложил ее за второе ухо и двинулся вперед, сверкая двумя авторучками. Время от времени он тяжко вздыхал, а я думала об этом необычном мече, который нашла в лесном храме.
Как-то в библиотеке Мадрасского музея мне попался каталог индийского холодного оружия. Каталог был довольно подробный. Я обнаружила в нем рисунки мечей, найденных в древних погребениях, и снимки более позднего оружия. Но меча такой формы, какой был в лесном храме урали, я там не встретила. Кому принадлежал этот меч (или его первоначальная форма), я так и не узнала. Я натолкнулась еще на одну загадку древнего Вайнада, но могла строить только предположения. Я вспомнила, как плантатор Найяр, светлокожий хозяин кули-панья и урали-курумба, сказал мне однажды:
— Наши боги все вооружены. Посмотрите на Айяппана или Кали. У всех оружие. Этим оружием они громили злых духов — темнокожих толстогубых карликов.
Боги светлокожих пришельцев действительно были вооружены. Возможно, такими же мечами, один из которых сейчас лежит на камне-алтаре в лесном храме темнокожих толстогубых австралоидов.
Когда пришли сюда вооруженные «боги», сказать пока трудно. Возможно, несколько тысяч лет назад. И опять отголоски зазвучали здесь, на солнечной лесной поляне в джунглях. Меч богини, священная реликвия, требующая поклонения. Может быть, на его ржавом лезвии еще сохранилась кровь «злых духов», предков теперешних урали-курумба или панья? Не поэтому ли потомки этих «злых духов», сохраняя смутные воспоминания о прошлом, поклоняются грозному оружию, когда-то их покорившему, как символу силы чужих богов и чужих светлокожих воинов? Заповедные храмы и алтари-камни, темнокожие люди, вооруженные луками и стрелами, чьи мечи вы храните? Но молчат храмы и алтари, а люди плохо помнят свое прошлое…
— Мадама! А мадама! ? вдруг вывел меня из задумчивости голос Падикена.
Я и не заметила, как мы вышли на основную тропу и теперь приближались к деревеньке, просматривавшейся сквозь заросли банановых деревьев.
— Мадама! — снова повторил Падикен. — Хочешь, я тебе покажу еще один храм, но только меча там нет.
— Конечно, — ответила я.
— Мы передохнем в моей деревне, а то еще долго идти.
Я согласилась. В деревне Падикена стояли четыре бамбуковые хижины, крытые пальмовыми листьями. Земля вокруг была хорошо утрамбована и чисто выметена. Жена жреца, маленькая и юркая, приветливо захлопотала вокруг нас. Потом вдруг остановилась перед мужем и в удивлении всплеснула руками:
— Да у тебя вторая священная палочка! Падикен потрогал обе авторучки и важно изрек:
— Теперь я очень высокий жрец.
— Какой такой высокий? — не поняла жена. — Жрец и есть жрец.
— Вот и высокий! И не спорь! — подскочил к ней Падикен, потрясая обеими авторучками. — У всех начальников по одной, а у меня целых две! И не смей их касаться! Поняла?
— Поняла, поняла, — примирительно сказала жена и, махнув рукой, скрылась в хижине.
Она принесла банановую гроздь и несколько кокосовых орехов.
— Ешь, ешь, мадама, — сказала она, — И ты ешь, высокий жрец. — На последних словах она запнулась и ехидно хихикнула. Падикен грозно глянул на жену.
? Видала? — обратился он ко мне. — Никакого понимания, хоть и женщина.
И снова мы шли через джунгли. Теперь тропинка уводила нас куда-то к северу, где за синими хребтами лежал Кург. Чем выше мы поднимались, тем прозрачнее и солнечнее становились джунгли. Сандаловые и тиковые деревья тянули свои светлые стволы ввысь, на небольших полянах пестрели яркие тропические цветы. Неожиданно тропинку перерезала грунтовая дорога, уходившая по просеке куда-то вдаль. Мы быстро шагали по наезженной сухой земле. Через некоторое время дорога кончилась самым странным образом — она уперлась в массивную цепь, висевшую на двух столбах. На цепи болтался огромный замок.
— Вот так так! — сказала я. — Джунгли на замке.
? Это все лесной департамент, — объяснил Падикен. — Это они заперли наш священный лес.
Позже я узнала у местного лесничего, что эта цепь была мерой предосторожности против браконьеров. В священном лесу урали росли ценные экспортные сорта деревьев. Поэтому лес и заперли. Мы пролезли под цепью, и Падикен повел меня вглубь этого странного священного леса. Постепенно деревья становились все реже, и мы вышли на поляну. Почти в центре поляны возвышалось огромное тиковое дерево. Дерево было окружено аккуратно сделанной каменной платформой. Три небольшие ступеньки вели на этот своеобразный алтарь.
? Айяппан-пари, — сказал Падикен, указывая на платформу. — Храм называется скала Айяппана, — пояснил он.
— Но разве Айяппан — бог урали-курумба? — спросила я.
— Когда-то он назывался Адуранмар, — смутился жрец. — А теперь вот Айяппан.
? Чем же занимается твой Адуранмар-Айяппан? — заинтересовалась я.
— Охотой, — ответил Падикен. — Он бог охоты.
Я поднялась на платформу, которая была строго повернута на восток. Под священным деревом лежало огромное количество грубо сделанных из красной обожженнай глины фигурок. Сначала я заметила только фигурки собак — собаки маленькие, собаки большие. Собаки с висячими ушами и ушами, стоящими торчком. Собаки с длинными хвостами и без хвостов. Казалось, здесь в этих грубых фигурках, были представлены, все породы вайнадских собак. Урали-курумба были щедрыми почитателями своего бога охоты, и уж собак они для него не пожалели. Какая же охота без собак? Но вот среди этого собачьего обилия я стала замечать и другие фигурки. Это были глиняные слоны, кабаны, зайцы, олени. Короче говоря, здесь присутствовал весь охотничий набор. Фигурки животных, на которых охотились урали-курумба
