соображала, откуда они исходят, а затем полчаса уговаривала несчастную женщину, проснувшуюся от того, что по ее номеру шастали четыре тени, не вызывать полицию. Девицы клялись, что спустились в холл за книжками, а на обратном пути перепутали номер, однако не могли объяснить, почему Джозефина размалевана косметикой перепуганной постоялицы, а Пенелопа щеголяет в ее колье.
Остаток ночи Ева провела на сторожевом посту, клюя носом в кресле, а утром заплатила по счету за себя и соседку, пережившую набег. Через полчаса пути в зеркало заднего вида она разглядела, что доченьки умыкнули гостиничные полотенца и две подушки. Первой мыслью было ехать дальше и хоть так компенсировать зряшные траты, но все же Ева одумалась и повернула обратно.
Последней каплей в чаше страданий стала мучительная дорога к усадьбе. Ева напрочь забыла мужнины указания насчет объезда и порулила лесом. Она столько раз заезжала в тупик, вынуждавший подавать задом, что даже гвалт за ее спиной смолк.
Наконец выбравшись к усадьбе, Ева приказала дочерям сидеть в машине, а сама, перейдя через подъемный мост, дернула шнурок звонка. Вместо ожидаемой леди Клариссы дверь открыл юнец с ружьем наперевес. Тоном, каким обычно говорят с торгашами, он спросил, что ей угодно.
— Я миссис Уилт, здесь по приглашению.
— Меня никто не уведомил, — насупился Эдвард. — Сейчас позову миссис Бейл. Надеюсь, она в курсе.
Парень скрылся в доме. Слегка растерявшись, Ева переминалась на мосту, но вот за дверью раздались шаги. Оторвав взгляд от зеленоватой воды, Ева узрела благопристойную и весьма пышную даму, которая, назвавшись миссис Бейл, извинилась, что не поспела сама встретить гостью.
— Надеюсь, Эдвард вас не обхамил, — сказала она, разглядывая четыре кривляющиеся рожи за стеклом машины.
— Так это был Эдвард? Какой он взрослый! Да уж, учтивостью не блещет. Похоже, решил, что я чем-то торгую.
— Он такой. Всех визитеров принимает за торгашей и хочет поскорее спровадить. Милости прошу в кухню, я только что заварила чай.
— Благодарю вас, охотно. Может, для девочек найдется лимонад или сок? А где мой муж, коль ученик гуляет? И леди Кларисса?
— Думаю, в постели, — ответила миссис Бейл, пропуская гостей в вестибюль, где четверня тотчас вылупилась на старинные портреты.
— В постели? Как? С кем? В чем дело?
— Сплетничать не люблю, но… ведь все равно узнаете… Опять чрезмерные возлияния.
— Ох, какой стыд! Нет слов! Кошмар! Что подумает сэр Джордж!
— Конечно, маленько поорет, но потом утихнет. Шибко не убивайтесь, такое бывает, особенно здесь.
— Ужасно! Невыносимо!
— Да не расстраивайтесь так, чего вы? Я уж слыхала, в спальне зашебаршили, так что вот-вот хозяйка спустится.
— Что? Там и леди Кларисса? — обомлела Ева. — Они вдвоем напились, что ли? Только не говорите, что и спали вместе… — Она осеклась, поймав на себе девчачьи взгляды, горевшие живым интересом.
— Ну да, леди Кларисса в спальне… О ком я толкую-то?.. Ах вон оно что… Да нет, она в своей постели, ну, может, с сэром Джорджем… хотя вряд ли.
— Надо же, как я сглупила, — смутилась Ева, стараясь не обращать внимания на радостные смешки дочек. — Однако весьма огорчительно слышать такое о леди Клариссе.
— На днях она потеряла дядюшку. Вот и утешается мартини.
— Господи, какое несчастье! Соболезную. Поди, плачет…
— Да уж, лачит, с утра до ночи лачит. Удивляюсь, как еще сохранила человеческий облик. И печень.
Иссякнув, Ева молча уткнулась в чашку.
— Давайте-ка провожу вас в коттедж, — сказала миссис Бейл, когда чаепитие закончилось. — Ей-богу, там вам будет гораздо лучше — спокойненько, есть холодильник и плитка. Полагаю, нынче вы отужинаете со мной. Ваш муж питается здесь, в кухне. Семейные обеды в столовой ему не глянулись.
— Рада слышать. Интересно, где он, раз не в постели, — сказала Ева и поспешно добавила: — Что мы уже выяснили. Я думала, он нас встретит.
— Последний раз я видела мистера Уилта, когда без рубашки он шел к пруду. Видать, решил искупнуться. Не топиться же.
После осмотра коттеджа Ева поблагодарила миссис Бейл и торопливо зашагала к водоему, позволив потомству прогуляться в лесок. Увидев мужа, с книгой возлежавшего на травке, она перешла на рысцу и заполошно выкрикнула:
— Генри! Произошло нечто ужасное!
— Знаю, дядюшка помер.
— Нет, хуже! Кажется, девочек все-таки отчислят!
— Ведь я говорил, что рано или поздно это случится! — Уилт ожег Еву взглядом. — Не надо было забирать их из монастырской школы. Ладно, зато и я соскочу с крючка.
— В смысле?
— Теперь нет нужды в бесплодных попытках втемяшить исторические факты в башку обормоту, который и читает-то по слогам, а в будущем хочет убивать людей. Забавно, но отчим мечтает, чтоб кто- нибудь навеки избавил его от пасынка.
— Ты всегда был эгоистом! Мы же только приехали, а девочки так ждали каникул! И потом, как быть с твоим жалованьем? Ведь тогда придется вернуть деньги.
— Нет, мне хватило ума не брать платы, пока не познакомлюсь с никчемным отроком. Слушай, а за что изгоняют девчонок? Сейчас это важнее.
— И говорить-то противно, — покраснела Ева.
— Но я хочу знать и настаиваю на информации.
Ева мялась. Даже директриса постеснялась изустно поведать эту историю, а потому изложила ее в очередном письме.
— Ну же! — нетерпеливо подстегнул Уилт.
— Жуткое непотребство… — шепнула Ева.
— Чему удивляться? Твоя кровь! Судя по рассказам, твоя тетка, подвизавшаяся в баре американской военной базы, определенно была…
— Не смей говорить пакости о тете!
— Ладно, тогда поведай о жутком непотребстве, за которое наших дочурок собираются вышибить из школы.
— Да я и сама точно не знаю, — вновь увильнула Ева. — Директриса сказала, там что-то связано с презервативом.
— Вот как? На ум приходит лишь одна ситуация, связанная с презервативом, но я очень надеюсь, что до этого не дошло. В чем там дело?
— Я не расспрашивала. Начальница была вне себя.
В леске грохнул выстрел.
— Боже мой, что это?
— Ничего, Эдвард куда-то пальнул.
— Как, настоящей пулей?
— Естественно. Последние сутки я пытался предупредить, чтоб вы не приезжали, но твой чертов телефон не отвечал. Парень до зубов вооружен и опасен, а потому вам надо поскорее уносить ноги. Но если хочешь, чтобы наших шалопаек угрохали, что при нынешнем раскладе было бы совсем недурно, оставайся.
— Не паясничай, Генри! Куда он стреляет? И почему такому юнцу доверяют оружие?
— Потому что в безмозглости отчим не уступит пасынку. Ответ на первый вопрос: во все, что шевелится. Уж я-то знаю, сам видел — парень бьет вслепую. Но полагает, будто метит в оленя или
