Называется «Последняя веха». Неподалеку отсюда, и что хорошо, на той же улице в двух шагах квартирует врач. Но главное — заведение предназначено для отставных военных, сын хозяйки сам служил в армии. Конечно, в дядиной войне он не участвовал, поскольку был слишком юн, если родился вообще… но определенно имел какой-то чин и где-то воевал. Теперь служит в отеле «Черный медведь». Хозяйка им ужасно горда — мол, он тамошний управляющий, но и сейчас изредка надевает военную форму.
Укрытый клетчатым пледом старик в инвалидной коляске сверкнул злобным взглядом и заявил, что ни в какую «Последнюю веху» он не поедет. Так называется сигнал, который горнисты трубят на погребении павших, и в свое время он вдосталь его наслушался.
— Но это лучший приют из всех, что я видела, и хозяйка вам будет только рада. Сын ее служил в каком-то полку, так что вам обеспечено особое отношение. — Взглянув на Еву, леди Кларисса пояснила: — Под Арнемом[1] дядя лишился ноги.
— При форсировании Рейна, черт побери! — окрысился старик. — Неужто трудно запомнить?
— В общем, где-то в Европе.
— В Германии, чтоб тебя! — рявкнул дядя Гарольд. Потом насупился: — Как там насчет баб? Небось пруд пруди старых кошелок? Их я и здесь навидался.
Вздохнув, леди Кларисса покачала головой:
— Женщины там не проживают. За исключением хозяйки, конечно.
Но старик не желал угомониться:
— Вот доверься тебе, уж ты выберешь богадельню! Там же по соседству кладбище!
— Еще есть приют под названием «Конец пути», удобно расположенный рядом с крематорием. Может, это вам больше понравится? — сладко улыбнулась леди Кларисса.
— К бесу крематорий! — взвыл дядя Гарольд. — Давай уж сразу в мусорную печь! Благодарю покорно, я не желаю, чтоб мои останки поджарили. Хватит того, что сволочи фрицы оттяпали на шашлык мою ногу.
— Ладно, я присмотрю, чтоб вас не кремировали. Коль уж зашла речь, то где именно вас похоронить? Только я надеюсь, милый дядюшка, что до этого еще далеко.
— По-твоему, я вчера на свет появился? Уверен, ты не зря сюда шастаешь… Но будь я проклят, если понимаю, в чем дело. Видит бог, за душой нет и ломаного гроша… Однако я все продумал и желаю, чтобы меня похоронили в Кении, где я родился и вырос.
— Но это же Африка! Перевозка тела обойдется в целое состояние, да и нам слишком далеко ходить на могилку.
— А мне какое дело? Годами никто из родственничков не навещал меня живого. Чего ж покойнику-то о них тревожиться?
— Нехорошо так говорить, и потом — это неправда! — возмутилась леди Кларисса. — Я аккуратно приезжаю каждую неделю, но что будет, если вас похоронят в Кении? Прошу прощения, но вы очень неблагодарны, хоть я нашла вам великолепный приют.
— Возможно, — буркнул старик. — Но могла бы подыскать что-нибудь с названием повеселее.
— Ну раз вы недовольны, поищу в другом месте, — вздохнула дама и, чмокнув в лоб, покинула озлобленного ворчуна.
— Поскорее бы оказаться в отеле, — сказала леди Кларисса, под руку с Евой направляясь к парковке. — Порою дядюшка просто невыносим. Я ужасно рада, милочка, что мы вместе отобедаем. Поедем в моей машине?
«Ягуар» доставил их к «Черному медведю»; дорогой молчали.
— Пожалуй, добрый херес, — ответила Ева на вопрос спутницы, какой аперитив она предпочтет. Однако вместо привычного сладкого хереса ей подали классический сухой, а себе леди Кларисса заказала большой фужер сухого мартини.
— Уф, славно! — хорошенько прихлебнув, выдохнула она и откинулась на стуле. — Знаете, на прошлой неделе в Центре я видела мисс Клэнси, которая обмолвилась, что ваш муж преподает в Фенландском университете. Стало быть, он прекрасный педагог. Что заканчивал?
— Кембридж, — ответила Ева, понятия не имевшая, где учился Генри.
— Хм… Часом, не знаете, какой именно колледж?
— Тогда мы еще не были знакомы, но, кажется, он упоминал Портерхаус.
— Изумительно! Мой супруг тоже там учился и чрезвычайно обрадуется однокашнику — будет о чем поговорить. Бедняжка, ему так одиноко… Скажите, дорогая, не согласится ли ваш муж подтянуть по истории моего сына Эдварда? Видите ли, я хочу послать его в Кембридж, предпочтительно — в Портерхаус.
— Конечно, согласится, — натужно улыбнулась Ева. — Я абсолютно уверена.
— Чудесно! Понимаете, Эдварда весьма дурно обучили в так называемой частной школе под Лидлоу, вся частность которой лишь в том, что она стоит безумных денег и расположена у черта на куличках. Проку никакого. Мальчику надо сдавать историю, а было всего три занятия. Мы угрохали кучу денег, милочка. — Леди Кларисса подозвала сомелье: — Повторите мартини, только сделайте наполовину с джином, а вермута поменьше. Сейчас я вовсе не почувствовала джин, сплошной вермут. И еще бокал хереса для моей гостьи.
— Думаю, мне хватит, — сказала Ева, которой не глянулось знакомство с сухим хересом. — Еще предстоят поездки, и я не хочу лишиться прав.
— Милочка, два бокала хереса погоды не сделают, — увещевала леди Кларисса.
Под натиском первой порции и явно состоятельной дамы, называвшей ее «милочкой» и державшейся с ней как с ровней, Ева сдалась.
— Тогда позвольте мне оплатить второй заход, — сказала она.
К счастью, леди Кларисса лишь отмахнулась:
— Обед входит в гостиничный счет. Приезжая к дядюшке и за покупками, я всегда здесь останавливаюсь. — Она закурила. — И потом, за все платит муж. Он такой душка.
— А как же вы поедете домой? — спросила Ева. — Вдруг полиция остановит и заставит дыхнуть в трубочку?
— Неужто вы думаете, я сяду за руль? Есть водитель. Вообще-то он механик, но по совместительству еще и шофер. С утра я его отпустила, а сейчас он где-то здесь околачивается. Нет, под градусом я и дома не езжу, хотя полиция никогда меня не останавливает. Одна из выгод моего замужества: Джордж, видите ли, МС. — Заметив Евино недоумение, леди Кларисса пояснила: — Конечно, будь он капельку тщеславнее, давно стал бы КА[2], но ему лень. В сущности, мы живем каждый своей жизнью. — Прикончив джин с толикой вермута, она встала: — Допивайте и пошли обедать.
Будучи ни бе ни ме в акронимах, Ева обрадовалась смене темы. Отставив бокал с хересом, она проследовала за леди Клариссой в обеденный зал. К концу трапезы, сдобренной, по настоянию хлебосольной дамы, бокалом белого вина, жизнь казалась лучезарной. К кофе леди Кларисса, за обедом уговорившая бутылку белого бургундского, заказала арманьяк. Ева лишь пригубила напиток, но спутницу ее это не удовлетворило.
— До дна! — приказала она, залпом осушая свой фужер. — Сейчас поймете, как это способствует пищеварению.
Ева подчинилась и сразу о том пожалела. Лишь теперь возникла тема Уилтова жалованья за репетиторство.
— На всем готовом ваш муж будет получать тысячу пятьсот фунтов в неделю. Если Эдвард поступит, премия пять тысяч. Времени полно — два каникулярных месяца. Я понимаю, предложение наше — как снег на голову, а вы, наверное, уже спланировали отпуск…
— Каждое лето мы проводим в Озерном крае. — У Евы чуть заплетался язык. В голову ударило спиртное, а пятитысячная премия только усилила кружение.
— Поменяйте планы и милости просим к нам в имение. Бесплатно поселитесь в меблированном коттедже. Неподалеку прелестный пляж. Уверена, поместье вам понравится. — Леди Кларисса помолчала. — Наверное, вам надо все обсудить с мужем, да и мне следует с ним повидаться.
Убежденная, что Уилт не произведет хорошего впечатления, Ева поспешно замяла эту жуткую идею:
