Андрей Демичев согласно кивал головой и барабанил пальцами по крышке стола.
– Да перестаньте вы стучать! – не выдержал полковник. – Вы можете мне объяснить, что тут, к лешему, произошло?
– Можем, – легко согласился Демичев и оглянулся на Максима, который все это время молча стоял в палатке за его спиной столбом. – Можем, но не имеем права.
Полковника Игнатьева, который руководил спасательными работами российского МЧС в Венесуэле, можно было понять. У него работы непочатый край, проблем выше крыши, а ответственности столько, что не приведи господь! А тут еще эти… разведка, наверное. Спрашивать не принято. Просто Игнатьев получил указание оказывать всяческую помощь конкретным людям, и все. Дело, конечно, государственное, но у него своих забот хватает.
И странные эти парни какие-то. Их товарищ пропал, пропал, надо сказать, самым загадочным образом и при весьма зловещих обстоятельствах, а они как на пикник приехали. Тот, смуглый, что стоит столбом и молчит все время, еще ничего, серьезный. Этот, светленький, с плечами атлета, все время лыбится и шуточки отпускает. Весело ему, а его товарищ, наверное, погиб.
– А давайте так, товарищ полковник, – оживился Демичев и даже от удовольствия потер руки. – Вы тела властям предъявите, о нападении расскажете и о том, что офицер пропал, тоже не скрывайте. Чего уж тут таиться, пусть расследуют. А мы тут… посмотрим.
– Мы можем даже официально числиться в составе следственной группы, от вашей команды, – вставил Максим. – Нам даже так удобнее.
– А если… – Игнатьев даже поперхнулся от того, как эти двое на все смотрят легко и просто. – Вы, вообще-то, меня слышите или нет? У меня пока устные заявления, а могли бы, между прочим, и рапорта на столе лежать. Ваш товарищ, извините за жаргон, «засветился» на аэродроме при отправке нашего «Ила» в Россию. Мой заместитель и командир экипажа в один голос заявляют, что он пытался отправить с ними какую-то посылку. Может, дело и важное, но можно же было это тихо и спокойно сделать через меня. Я, конечно, далек от мысли… – Игнатьев на некоторое время замялся, – но посудите сами, как это выглядит. Аферы какие-то.
– Вы, товарищ полковник… – вкрадчиво начал Демичев.
– Знаю, знаю, что вы скажете, – устало отмахнулся Игнатьев. – Не мое дело и так далее. Поймите, пожалуйста, и вы меня. Мне ведь отвечать за все это придется, с меня ведь спросят.
– Не спросят, – спокойно, но очень веско сказал Максим. – За это не спросят.
Игнатьев поднял глаза на Алексеева и некоторое время смотрел на него. В общем-то, он и сам понимал, что за это с него не спросят, а скорее заставят об этом молчать. А вот за неоказание помощи еще и этим двоим могут спросить. Ясно же, что это не игрушки.
– Ладно, что вы намерены предпринять? – наконец спросил он. – Приказать, чтобы обыскали самолет? Хотя, – Игнатьев посмотрел на часы, – он уже приземлился. Теперь ваш товарищ уже дома, если все это была комедия, и если ему нужно было срочно отсюда улететь. Или он что-то спрятал в самолете, что ваши товарищи уже оттуда изъяли в Москве?
– Не берите в голову, – легкомысленно махнул рукой Демичев. – Про самолет вообще забудьте. Палатку мы осмотрели, с Филипповым и Великановым побеседовали. Теперь нам нужна информация, куда и с кем наш товарищ выезжал. Точное положение места, время. И еще. Его исчезновение можете афишировать, как вам это предписано по должности. Так, мол, и так, исчез ваш офицер, гражданин России. На месте обнаружено два трупа и следы схватки. Побольше говорите о похищении.
В отведенной им палатке Андрей принялся настраивать ноутбук для просмотра фотографий трупов, которые он сделал возле штабелей стройматериалов, прежде чем их упаковали в черные мешки и увезли в морг. Зрелище было не для слабонервных. Особенно вид одного, с огромной раной на месте левого глаза.
– А если он в самом деле улетел на том «Иле»? – спросил Максим.
– Не-ет, – уверенно заявил Андрей. – Надо Василича знать! Он специально там нарисовался, чтобы как можно больше людей знали о попытке что-то передать в Москву. А чтобы такие, как ты, подумали, что он все же тайком спрятался в самолете. Он хотел, чтобы мы с тобой поняли, что он скрывается и что за ним идет охота.
– Тут и намекать нечего, – хмыкнул Максим. – Вон, фотографии перед тобой – весьма красноречивые.
– Если бы я знал только об этих трупах, я бы предположил, что Василич где-то поблизости спрятался и ждет нашего прилета. А тут чистейшей воды намек. Кстати, его можно в Венесуэле не искать. Наше дело понять, что он тут такое нашел, да ждать, пока он с нами свяжется.
– Ты запросик-то в Москву по поводу самолета все же сделай, – упрямо посоветовал Максим.
Андрей повернулся к нему всем корпусом и посмотрел снисходительно:
– Какой-то ты все-таки… зануда!
– Я методичный, – улыбнулся Максим. – Предпочитаю иметь полную информацию, а не опираться на эмоции и предположения, исходя из характера человека.
– Ладно, – неожиданно согласился Андрей. – Будь по-твоему. Я, собственно, и сам собирался. Меня больше занимает эта сумка, которую он забрал у погибшего европейца. Ее ведь нигде нет.
– Придется нам в морг наведаться. На тело посмотреть не мешает, в вещах погибшего порыться.
– Давай первым делом себе морг и наметим, – кивнул Андрей. – Плясать от очевидного. Слишком подозрительно, что с этого трупа все и началось. Точнее, с разговора Василича с этим европейцем, с сумки, которую он забрал. А потом все как снежный ком покатилось.
Небольшой городок Уачо располагался от Сан-Мигеля километрах в пятидесяти. Но что это были за километры! Старенький «Форд-пикап» был одним из дюжины легковых и грузовых автомобилей, которые местные власти предоставили русским спасателям. Он стонал и кряхтел, скрипел кузовом и стучал разболтанной подвеской, хотя двигатель был в относительно приличном состоянии.
После Москвы и Европы про Венесуэлу хотелось сказать коротко – «что машины – что дороги». За час езды Демичев не увидел ни одной модели моложе тридцати лет. В большинстве случаев это были американские машины, но встречались и совсем непонятные экземпляры. Не будь Андрей инженером, он бы и предположить не смог, что эти чудо-машины просто собраны из двух, а то и трех моделей.
А еще из каждой кабины буквально орала музыка.
– Обрати внимание, – показал пальцем Андрей на машину, которая их только что обогнала, – когда нет в машине магнитофона, они поют сами. Неунывающая нация!
На окраину Уачо они въехали, когда уже стемнело. И сразу же у первого дома натолкнулись на торжество. Белый «Линкольн» с потертыми крыльями как раз высаживал группу девушек, наверное гостей. Выбралось их из машины человек восемь. Максим притормозил и решил лучше подождать, пока отъедет «Линкольн». Объезжать его было рискованно, учитывая, как тут ездят местные водители. Опасения его оправдались. Как только девушки помахали руками, «Линкольн» с пробуксовкой рванул с места, оставляя на асфальте черные полосы. Девушки залились восторженными криками.
На обширной веранде пели и плясали. И в центре внимания была молоденькая девушка в роскошном белом платье.
– День рожденья празднуют, – кивнул Андрей головой в сторону дома.
– Нет, – покачал Максим головой и плавно тронулся с места. – Пятнадцатилетие.
– В смысле?
– Национальная традиция. Пятнадцатилетие справлять очень широко и шумно. Я читал. Ты давай лучше ориентируйся, куда нам ехать.
– Давай налево, – махнул Андрей рукой, – вон, видишь, католический крест виднеется? Там где-то за собором.
Здесь на окраине Уачо разместили временный морг, куда свозили тела из разрушенных районов. Два больших куполообразных ангара установили недавно. К ним тянулись провода на новых столбах, а внутри в кондиционированных отсеках лежали тела. Тут же проводили опознание, тут же укладывали в гробы и передавали родственникам. Ни один городской морг в такой жаре с потоком трупов не справился бы, поэтому возле района трагедии устроили несколько вот таких временных моргов.
Проехав мимо еще одного шумного дома, где, судя по всему, проходила молодежная вечеринка,
