-Мама слишком много говорит… Ей не стоило все тебе выкладывать.
-А, по-моему, она поступила правильно. Не волнуйся, я понимаю.
-Нет, не понимаешь, - резко возразил он и, кивнув, в сторону гостиной спросил: - Поль действительно твой сын?
-Тебе это важно?
-Да.
-До того, как я вернулась в Большой мир, он не был моим сыном. Помнишь Анику?
Мужчина кивнул. Он никогда не одобрял моей дружбы с веселой и расчетливой девушкой. Судя по тому, как потемнел его взгляд, не было нужды объяснять дальше.
-У матери рак, - шепнул Марк, чуть поддавшись вперед. - Это был спектакль, разыгранный, чтобы она успокоилась. Аманда согласилась помочь. Ты зла, понимаю, но я не нарушал слова и по-прежнему люблю тебя… Лирамель.
Я в смятении встала и отвернулась. Его ход оказался слишком непредсказуем. Чувства и мысли перемешались в бесформенный вопрос. Что это - сон или явь? Ложь или правда? Что следовало ответить? Как вести себя?
-Не нужно оправданий… - произнесла я, потому что гордость не позволяла реагировать иначе.
Марк подошел и, крепко обняв, поцеловал с таким же жаром, как и несколько лет назад.
-Ты ведь вовсе не это хотела сказать? - услышала я у самого уха.
-Нет…
-Так в чем же тогда дело?
-Мне придется пойти против многих законов, понимаешь? Не уверена, что даже после того, как Совет сдал позиции, у меня хватит власти противостать им и сохранить право преемственности, ведь в наших детях не будет чистоты крови. Линия прервется на целое поколение! Это очень серьезно и требует неординарного решения. Да и потом, сможешь ли ты стать частью моего мира?
-Не знаю, что сказать насчет ваших законов, но обо мне можешь не беспокоиться.
Заглянув в его карие глаза, я прочла в них непоколебимую решимость. Сердце обдало жаром. Несмотря на абсурдность ситуации, все внутри кричало о том, что Марк прав – судьба отдала меня в его руки давным-давно, и было бы неправильным игнорировать ее знаки.
-Готов ли ты всю жизнь быть в тени и не вставать между мной и долгом? – позволив своему голосу звучать холодно и надменно, спросила я.
-Если так нужно – да.
-Готов ли смириться с тем, что доверяя тебе жизнь и душу, я никогда не доверю власть и право влиять на мои решения?
-Ли…
-Готов или нет?
-Да.
Закусив губу, я опустила взгляд и, чуть тише спросила:
-Готов ли к тому, что, возможно, никогда не станешь своим для моей семьи?
-Это не самое страшное, - Марк натянуто улыбнулся.
-Примешь ли Поля как сына?
-Без сомнений.
Повисла пауза. Поколебавшись еще мгновенье, я взяла его за руку и повела в свою комнату. Медлить было нельзя: я знала, что если не решусь сейчас, разум уже не позволит осуществить задуманное.
Закрыв дверь, мужчина обернулся. Лицо его было спокойным, вероятно, он не осознавал до конца шага, который нам предстояло сделать.
-Послушай, - я растерялась, не зная, как еще можно донести до него серьезность происходящего. – Возможно это самая большая ошибка, которую и тебе и мне приходилось совершать за все прожитые годы. Наш род… Я связана долгом продолжить его, а не прерывать. За всю историю Королевства еще не происходило…
-Мои сны были достаточно выразительны, Лирамель. – Марк покачал головой и сделал шаг навстречу. – Все когда-нибудь происходит в первый раз, и даже законы подвластны времени.
Отступив назад, я нагнулась и достала из-под кровати подаренный Якиром меч.
-Встань на колени.
Он встал, пытаясь сдержать улыбку, а я положила лезвие на его плечо и закрыла глаза. Мрачные стены Архива, своды законов, книга формул… Когда-то, протестуя внутренне против реальности, я усердно учила священные слова, представляя этот самый миг, и никогда не веря, что он действительно настанет. Перед мысленным взором поплыли ровные строки:
-Ту атровэра мирриэн, – как я не старалась, в голосе скользнула нота горечи и раздражения. – Эн варэ мэне фэ орро тай Кээль эстенотор ти таминэ дээт кэнно! То парра андасэ кирээ: корвет вэн корвете, саффо вэн саффае, ти ранос афосор, минорэ лет корвет Тарр![1] Ныне, властью данной мне по праву наследования и Крови, я нарекаю тебя герцогом Белого замка и беру в мужья. Да дарует тебе Господь мудрость и силу, и да благословит все деяния рук твоих на благо моего народа, – опустив клинок, я положила ладонь на его голову и торжественно добавила. - Встань! Отныне я даю роду своему новое начало и новую кровь, и клянусь жизнью, что мои дети и дети детей моих восстановят прерванное и сохранят древо.
Произнеся последние слова, я вздрогнула. По сердцу разлился холод и перед внутренним взором, как и несколько лет назад, мелькнули едва уловимые тени грядущего. Недоброе предчувствие издевательски прокралось в душу, заронив сомнение в правдивости собственной клятвы. Вспомнились слова маленького Поля: «отрекшийся вернет наследие, и к усеченному древу привита будет иная ветвь». Правильно ли я истолковала данное через мальчика указание? Была ли надежда, что оно относилось только к нему? Впрочем, так или иначе, совершенное ныне могла теперь исправить только моя смерть.
Глава 2
В воздухе пахло осенью. Листья желтели, вяли, и падали на землю, превращаясь в серо-бурую грязь. Заканчивал дни октябрь. Прошло четыре с лишним года с того дня как моя жизнь изменилась. Я стала женой и матерью. Наша семья увеличилась и теперь вместе с Полем, которому вскоре должно было исполниться семь, играл маленький Эллад Валлор – ему уже было три с половиной, а в белой резной люльке спал новорожденный Карле.
За бесконечными хлопотами и заботами, тоска по родине стала обыденной частью повседневной жизни. Я привыкла, смирилась и была довольна, как человек, получивший, наконец, то, к чему стремился. Дни тянулись и летели одновременно. Труд материнства оказался не менее тяжел и ответственен, чем управление государством. К счастью, беременность и роды не оставляли на мне никакого следа и давались удивительно легко - для женщин нашего рода это было редкостью.
Марк меня очень любил, буквально носил на руках и, судя по всему, не желал задумываться о будущем. А конец нашего безоблачного счастья неумолимо приближался. Я все чаще поднимала вопрос о предстоящем возвращении в Королевство. Муж слушал, кивал, уверял, что помнит и тут же обо всем забывал. Как могла, я старалась его подготовить: учила владеть оружием, заставила брать уроки верховой езды, рассказывала по вечерам Историю, благо знала ее почти наизусть, цитировала законы. Я настояла, чтобы дома мы общались между собой только на разговорном языке Королевства, поэтому вскоре старшие сыновья говорили на нем так же легко, как и на греческом, а Древнее наречие, по крайне мере, понимали.
Иногда казалось, что мальчики воспринимают меня более серьезно, чем их отец. Не смотря на то, что в общих чертах я рассказала Марку о событиях, которые произошли за время нашей разлуки, он старательно продолжал видеть во мне любимую женщину, жену, мать своих детей, только не ту, кем я на самом деле являлась. Это тревожило и огорчало, поскольку сулило неминуемые проблемы в будущем.
От Поля мы не стали скрывать историю его рождения, но об Анике я рассказала ему лишь однажды,
