сказать открыто даже мне – я могла не переживать за сделанный выбор.
Пахло осенью. Звезды, дорога, скрип колес, свежий ветерок, шелестящий увядающими, но еще не опавшими листьями – все уже было осенним. Раньше я так остро не замечала бесконечные смены времен года, было все равно весна ли или лето, зима или осень – все нравилось одинаково. Теперь же становилось грустно, когда улетали ласточки, а деревья обнажали черные ветви. Возможно, это было связано с возрастом, ведь годы уходили, и позади их становилось постепенно больше, чем впереди. Я жила на свете уже четвертый десяток лет, и за них случалось много и хорошего и страшного, но в памяти все это умещалось в какой-то краткий, яркий и безумно далеко ушедший миг!
Мне вдруг с невероятной отчетливостью стало ясно, что на мечты и планы, которые я бережно хранила в душе, откладывая до лучших времен, просто не хватит жизни. И, возможно, тот путь, который был дан свыше и требовал перечеркнуть любые проявления самости, не будет пройден до конца: завершать его придется другим, тем, кто только вставал на ноги, готовясь ответить на зов судьбы.
Я никогда не задумывалась над тем, что же ждало в конце. Почему-то в сознании уверенно держалась мысль, о какой-то награде, спокойных счастливых днях и прочей ерунде. И вот сейчас, в этот кратко-вечный миг ночного странствия, дорога открыла завесу, за которую не дано было заглянуть доселе. Я просто поняла, что случиться все совсем не так, как шептала надежда. Мне суждено было стать лишь камнем, по которому другие проложат мост через реку нашей Истории - камнем, которым история меня и запомнит.
Подняв взгляд в ночное небо, я беззвучно заплакала. Это были слезы грусти и безысходности – я испытывала эти чувства вот уже в третий раз за прожитую жизнь… И вновь тяжесть грядущего рождала соблазн сойти с пути и править жизнью так, как хотелось и мечталось. Это было невыносимо!
«Господи», - сказала я, стараясь дышать глубоко, хотя от сдерживаемых рыданий, горло сжимала судорога, - «Помоги мне не сломаться… Дай силы принять посланное и поступить по Твоей воли, а не по сердечному желанию. Помоги исполнить перед народом долг, который Ты возложил на меня от рождения… Дай воли не забыть, что счастье - это любовь, а любовь – готовность прожить тысячи жизней и принять тысячи смертей за тех, кто дорог!»
Звезды надо мной дрогнули и качнулись. Ветер застыл. Тревожно заржав, вскинул голову конь, дернув поводья. Вздрогнув, проснулся Шаддан, тяжело вздохнула во сне Милари… Разжав пальцы, я тихо вскрикнула…
Миг как озарение, как диафильм на черной стене, как отпечаток - выжженное на коже клеймо. Подобно Арматею, в минуту наивысшей душевной муки, в ответ на отчаянную молитву, передо мною разверзлась завеса времени и пространства, вложив в душу откровение страшного пророчества.
Темная аллея… Лавочка под фонарем, лай собаки где-то вдалеке. Девушка шла одна, и я знала, что ей было очень страшно. Словно почувствовав мой взгляд, она обернулась. В пятне света блеснули ярко- рыжие волосы и белое лицо. Убедившись, что вокруг никого нет, девушка поправила сумку и села на скамейку.
-Я больше не буду бежать и не стану бояться, – громко сказала она в темноту и сжала кулаки. Ее страх стал почти осязаем…
Мелькнула тень. Даже несмотря на печать лет, я сразу же узнала его. Мужчина подошел к ней и сел радом. Они долго говорили и она, словно пойманная в капкан мышь, жадно и неотрывно смотрела в его глаза. Потом он взял ее руку и, повернув запястьем кверху, обнажил тонкий полукруглый шрам.
Тишина спящего дома… Фигура, тонкая и гибкая, бесшумно скользила по коридору, сжимая в руке тонкий клинок. Приоткрытая дверь, легкий скрип… Мужчина на кровати вздохнул и повернулся на бок. Блеснула в рассеянном свете белая сталь и крик боли резанул тишину.
Потом я снова увидела ее. Она плакала на краю бездны, полной огня, а рядом стоял мой враг. И смеялся.
-Проклятье будет исполнено, - эхом разносился его безумный хохот, - и круг замкнется, как было всегда на этой земле! Верни, своему господину то, что ему принадлежит!
-Нет, – тихо, но твердо ответила девушка.
Тогда он поднял руку и надел на нее золотой медальон. Она пошатнулась, но, вскинув руки, устояла.
И огонь в пропасти стал черен.
-Прими его в душу и сердце! – властно приказал Фирсар Каэл.
-Никогда! – истерично выкрикнула девушка и в отчаянии шагнула в пропасть…
Жуткий вой сотряс застывший воздух.
-Свершилось! – взвыл нечеловеческий голос - Узрите мое восстание и вкусите месть, предсказанную моим рабом!
Из бездны, с глазами полными такого же огня, как и сияние рыжих волос, поднялась хрупкая фигура. Обернувшись к стоящим чуть поодаль людям, девушка вскинула руку и сказала на Древнем одно единственное слово: «ваффар». И, словно срезанные колосья, люди упали на землю… И многих я знала, и многих любила… Потом, ступив на землю, она повернулась к Замку и произнесла: «пади!». И он пал – бесшумно, словно карточный домик.
«Так должно было быть», – раздался внутри меня тихий голос, – «но так не будет».
-Что мне нужно сделать? – прошептала я и, опустив глаза, увидела на своих руках маленькую девочку, измазанную кровью.
«Прими возмездие за предательство и разорви узы клятвы!».
-А что потом? Ради чего это все? – вопросила я, не в силах сдержать горечи от увиденного.
«Потом будет рассвет, и ночь закончится – все встанет на круги своя, как и должно было случиться изначально».
-Я не могу одна! У меня нет больше сил!
«Ты никогда не была одна, Лия Валлор, и силы никогда не были твоими. Твоим было лишь произволение. Не бойся, этой земле недолго осталось сиротствовать в рабстве».
А потом я увидела своего сына. Эллад лежал на земле, раскинув руки в стороны. На губах его застыла улыбка, а в глазах смерть. Рядом стоял юноша, похожий на него, как брат на брата, и держал в руках корону. И все вокруг стояли на коленях. Все, кроме девушки с огненными волосами – за спиной которой белел Замок, утопая в розовом сиянии, и горело солнце. И никто не плакал. И никто не смеялся. И печаль была радостью и радость печалью. Таково было завершение долгого пути и новое начало.
-Ту атровера мирриэн. Ту атровера! – вздохнув, сказала я и открыла глаза.
Шаддан тряс меня за плечи, а с неба не мигая, холодно и равнодушно смотрели звезды.
-Я смогу! – прошептала я так решительно, что он вздрогнул.
-Тише, Лирамель, - хмурясь, произнес старик, и отпустил, позволяя сесть. – Ты потеряла сознание, мы чуть в канаву не съехали…
-Я видела, – прислонившись к шершавым доскам, вдруг с удивлением почувствовала, как встала с колен ледяная воля моего рассудка.
-Что именно? Канаву?
-Нет… Мне было видение…
-Хм… - недовольно буркнул Шаддан и, взяв вожжи, двинул повозку в путь.
Глава10
Старый Каэл слушал, не перебивая и не задавая вопросов. Серый рассвет постепенно разгорался, и золотые лучи просачивались сквозь мутную пелену облаков. Колеса мерно поскрипывали, прокладывая по осевшей пыли тонкие колеи. Лошадь заметно подустала и брела, уныло понурив голову. После бессонной ночи, свежесть утра бодрила лучше любого кофе, поэтому нам, людям, было несколько легче.
-Знаешь, Ли… - после непродолжительного молчания ответил Шаддан в ответ на мой вопросительный взгляд. - Думаю, Карл был прав: ты являешься пересечением всех путей. Я не мудрец, чтобы браться толковать данное пророчество, но ясно одно - эта девочка, Лиран, станет последней гранью
