— Считай, что так я учусь скрывать свои мысли, чтобы они не были написаны у меня на лбу.
Джекс негромко рассмеялся и потянул Мэдди за кудряшку.
— Ладно, давай доделаем работу, если только ты не собираешься поведать мне какие-нибудь страшные личные тайны прямо сейчас.
Они решили, что на пристани для яхт серьезной работы для Джекса нет. Но, осмотрев все плавсредства — каяки, каноэ, весла и тому подобное, — Мэдди почувствовала зуд в пальцах — не терпелось заняться составлением списков и каталогов в смартфоне. У нее всего месяц, чтобы доказать сестрам, что отель может оказаться для них прибыльным бизнесом, и она не собиралась проигрывать.
— Кажется, ты чувствуешь себя здесь весьма комфортно, — обратилась она к Джексу. — Хоть тебе и пришлось когда-то красить весь отель.
— Видишь вон то четырнадцатифутовое парусное судно на третьей площадке? А тридцатидвухфутовое на четвертой? Оба принадлежат Форду, Он арендует их круглый год, а иногда мы с ним совершаем морские прогулки. Но еще до этого нам доводилось приходить сюда поздно ночью.
— Чтобы обмотать дом туалетной бумагой?
— Мы это сделали всего однажды. И, поверь, мы усвоили этот урок. Видишь лес за пристанью? Там есть тропы, ведущие прямо к скалам. Это по-настоящему нелегкий путь, приходится продираться сквозь огромные кусты. Настоящее препятствие для всех, кроме тинэйджеров, ищущих тихое местечко для поцелуев. Еще одно значение названия Лаки-Харбор.
Мысль о Джексе-подростке, покоряющем вершины с нечестивыми помыслами, по идее должна была развеселить Мэдди. Но вместо этого она вдруг пожалела, что сама не выросла в этих местах — тогда она могла бы быть одной из его подружек.
— Даже зимой?
— Зимой даже лучше. Не мешают ядовитые кустарники. Трудно убедить девушку в своей неотразимости, если ты без конца чешешься от сыпи.
И вот тут Мэдди наконец засмеялась. Уже в который раз. А ведь до вчерашнего вечера ей казалось, что уже ничто ее не развеселит. Как так вышло, что день в Лаки-Харборе и этот высокий, темноволосый загадочный мужчина все изменили? Непонятно…
Офис на пристани был небольшой и вмещал дряхлый диван, огромный, видавший виды письменный стол, беспорядочно заваленный бумагами и папками.
Джекс покачал головой:
— Ну и работенка тебе предстоит. На вылет.
Мэдди пожала плечами:
— Бывало и хуже. — А какой у нее выбор? Вернуться в Лос-Анджелес, поджав хвост? Нет уж. От одной этой мысли ее затошнило. Она так долго притворяется сильной, что эта сила начинает ей передаваться. Наконец-то.
Джекс указал через окно на густой, дремучий лес за пределами пристани:
— Кратчайший путь к скалам как раз за этим уединенным каменистым пляжем. Еще одно неплохое место для свиданий, к твоему сведению. Особенно если тебе шестнадцать и у тебя забрали права.
— И часто такое случалось?
— Да уж нередко. Двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, пока я не уехал в колледж.
— Ты скучал после отъезда по жизни в маленьком городке?
— Ничуть. Я же не просто уехал из Лаки-Харбора. Я бежал со всех ног.
И снова в его взгляде появилось что-то неуловимое — как в тот раз, когда он упомянул своего отца. Не только у нее есть тайны.
— И все же ты вернулся.
Он посмотрел ей в глаза, на сей раз взгляд его был совершенно ясным и спокойным.
— Вернулся.
— Почему?
Подойдя к джипу, Джекс открыл водительскую дверцу, положил свой планшет на приборную панель и жестом поманил Иззи в салон.
Собака вскочила — в воздухе мелькнули лапы — и взобралась на сиденье.
Джекс прислонился к джипу и воззрился на Мэдди.
— Я составлю примерную смету и пришлю тебе по электронной почте.
— Спасибо.
Он посмотрел мимо нее на отель.
— Фиби оставила вам наследство, потому что это место кое-что значило для нее. Если ты и правда не хочешь продавать отель, не сдавайся, — он сверкнул белозубой улыбкой, — держись молодцом.
Сногсшибательная и чертовски заразительная улыбка.
— Я пытаюсь. Но есть кой-какие проблемы.
— Понимаю, но это и есть жизнь.
— Задолженность по закладной. Думаю, тут все в полном беспорядке. И это для меня загадка, потому что, как ты и сказал, для Фиби это место что-то да значило — я уверена в этом. По крайней мере она была к нему привязана. Но если она хотела его сохранить, почему же тогда оставила все до последнего цента в каком-то фонде?
Некоторое время Джекс молчал, словно пытался подобрать правильные слова.
— Ты можешь прояснить ситуацию. Поговори с тем, кто дал денег по закладной, например. Определи точную стоимость отеля и займись рефинансированием[5]. И ты уверена, что не было других фондов со средствами, кроме упомянутого? Говорила ли ты с поверенным? Получила список счетов и финансовых активов Фиби? Все эти действия могли бы вывести тебя… на совсем иные пути.
— Ну вот, приехали, — прошептала Мэдди, немного обескураженная новым открытием: его мозги, оказывается, возбуждают куда больше, чем его упругие ягодицы. — От простого плотника такое не часто услышишь. Так скорее разговаривают… юристы.
— И что? Разве это плохо?
Мэдди не ответила. Не знала, что сказать. И дело было не только в иррациональном страхе, который она вдруг испытала.
— Дай-ка угадаю, — продолжил Джекс. — Это одна из тех тем, которых ты не хочешь касаться.
— В яблочко.
Их взгляды скрестились, и никто не стал отводить глаз. Время, казалось, замерло.
Джекс отошел от джипа и приблизился к Мэдди — ее пульс тут же взбесился.
— Спасибо, что пришел, — пробормотала она. — Я…
Медленно, целеустремленно, все еще не отводя глаз, он вторгся в ее личное пространство.
Мэдди затаила дыхание, ощущая, как ее затопило тепло.
— Ты… — произнесла она, пытаясь отступить. — У меня все мысли куда-то подевались…
Нежные, но вместе с тем крепкие и уверенные руки опустились на ее бедра — Джекс подтолкнул ее к джипу.
— Что ты делаешь? — спросила Мэдди, задыхаясь.
— Хочу дать тебе новую пищу для размышлений. — Наклонившись, он накрыл ее губы своими и поцеловал, слегка дразня языком.
Джекс продолжал эту ласку до тех пор, пока Мэдди не застонала. Поцелуй стал глубже, жарче — накрепко связав их друг с другом. Их тела сплелись — и у Мэдди закружилась голова, застучала кровь в ушах. Прошлой ночью его поцелуи были нежны, но в этот раз они стали более требовательными и совершенно неистовыми, а когда он прижался к ее бедрам, Мэдди совсем потеряла голову.
Прошлой ночью он спрашивал разрешения. Но не в этот раз. В этот раз он зарылся пальцами в ее волосы и жадно тянулся к ее рту, сжимая ее в объятиях все сильнее. Ласкал спину, будто хотел и успокоить, и в то же время спровоцировать ее, требуя кусочек сердца взамен.
Ловкий ублюдок.
Она бы так ему и сказала, но язык был немного занят. Как и пальцы, сперва наслаждавшиеся игрой с его мускулами, затем вцепившиеся в него — просто на тот случай, если у него появится желание сбежать.
