– Это что, лекция? – устала меня слушать Люба.
– Совсем нет. Жизненные установки.
– Ты что, нам отечественного производителя пропагандируешь, что ли? – вновь поинтересовалась Люба. – А какой от него толк? Он только детей умеет строгать, не имея при этом никакой ответственности.
– Можно подумать, что у твоего Мербека есть какая то ответственность!
– Он меня, между прочим, про детей спрашивает. Звонила ли я им и как они себя чувствуют?
– Конечно. Уж что-что, а создавать видимость беспокойства они умеют. Люба, считай, что у тебя появился третий, самый главный ребенок, который будет требовать у тебя самый вкусный кусочек и самое большее количество времени.
– Он ничего у меня не требует, – тут же возразила Люба.
– Пока не требует. Лиха беда начало. У всех все так же безоблачно начиналось.
Люба покачала головой – мол, я не права – и заговорила как можно тише:
– Ой, девочки, я больше всего знаете чего боялась?
– Чего?
– Ну, переспать с Мербеком. Он же турок, понимаете?
– И что?
– Как что? Я же никогда с турком не спала. Я думала, что они в постели не такие, как наши мужики. Мне казалось, что они там даже устроены как-то по-другому.
– У них там все, как у наших. Две руки, две ноги, одна голова, да и хозяйство тоже одно.
– Не знаю. – Люба заметно смутилась. – Все-таки турок.
– Турок – это просто человек другой национальности, только и всего. Так что он не может быть по- другому устроен. Он же не хомяк какой, а человек.
– Я это поняла после того, как с ним переспала.
– А до этого ты думала, что он – бобер, хомяк или кролик? – прыснула я со смеху.
– Что-то вроде того, – пробурчала себе под нос Люба.
– А я все равно Халила люблю, – напомнила о себе Танька. – Даже несмотря на то, что он сволочь.
– Я тоже любила одну турецкую сволочь, и финал этой любви тебе хорошо известен, – напомнила я ей.
– И все же я ничего не могу с собой поделать.
Мне показалось, что еще немного – и у Таньки начнется настоящая истерика.
– Если даже они нам врут и их души не с нами, то мы будем пользоваться их телами! – в сердцах обратилась она ко мне.
– Не забывай, что турки будут пользоваться и твоей душой, и твоим телом.
– А кого же нам тогда любить? – язвительно спросила меня Люба. – Если бы был знакомый олигарх, то мы бы тогда заинтересовались им.
– Ой, нет, девочки, с олигархами я вам крутить любовь тоже не советую. Аниматоры вас к небесам возносят, а эти – с дерьмом смешают. – Я встала со своего лежака и развела руками: – Девочки, хотите жить иллюзиями – живите! Живите, если вам от этого легче! Верьте в то, чего нет! А я больше так не хочу! Я устала! – Я и сама не заметила, как стала кричать: – Я освободилась от иллюзий! Я наконец-то от них освободилась! Когда-то мне было очень плохо без них, а с ними стало еще тяжелее!
Повернувшись на сто восемьдесят градусов, я истерично засмеялась и пошла прочь.
Глава 30
В аэропорту Шереметьево меня встречал Владимир, который держал в руках роскошный букет роз и улыбался.
– Как долетела? – заботливо спросил меня он.
– Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь, как я ненавижу летать. Даже если я долечу хорошо, то все равно скажу, что отвратительно. Владимир, я так понимаю, что мои дела совсем плохи? Меня ищут?
– Да, хорошего мало, – тяжело вздохнул он. – Я отвезу тебя к себе. Поживешь пока у меня.
– А ты уверен, что меня там не найдут?
– После того как ты улетела к турку, я уже ни в чем не уверен, – обиженно произнес Владимир.
– А откуда ты это знаешь?
– Да что ж я, дурак, что ли? Я все понимаю. Я же думал, что везу тебя на самолет в Испанию, а когда увидел, что ты ищешь регистрацию на Анталью, то сразу все сопоставил. Вспомнил, как ты защищала свою турецкую любовь. И вдруг понял, что ты не врала. Ну как, у тебя все хорошо? Почему ты вернулась? Я думал, что ты останешься у своего турка на долгое время. Тем более, когда тебя ищут и преступники, и милиция.
– Турецкая любовь закончилась, – с грустью в голосе ответила я и попыталась изобразить улыбку, но так как я нервничала, она вышла какой-то неестественной.
– Поздравляю.
– С чем?
– С тем, что ты освободилась от ненужных тебе иллюзий.
– Все-то ты знаешь!
– Я просто очень хорошо тебя чувствую.
У выхода из здания аэропорта я резко остановилась и схватила Владимира за руку. Передо мной возникла Ольга в сопровождении высокого плечистого мужчины.
– Здравствуй, Наташа. Как долетела? – ласково спросила она.
– Простите, я вас не знаю, – тихо сказала я и хотела шагнуть в сторону, но плечистый мужчина взял меня за руку и ткнул в мой бок пистолет.
– Наташа, кто это? – не сразу оценил ситуацию Вова.
– Это Оля, которая убила своего мужа, – дрожащим голосом ответила я и украдкой посмотрела на Ольгу.
Та громко засмеялась и спросила:
– Как погода в Турции? Как отдохнула?
– Хорошо, – с трудом выдавила я.
– Вот и замечательно. Погуляла, а теперь и по статье пора. И не нужно сваливать то преступление, которое ты совершила, на чужие плечи, а то ведь нам это может не понравиться. – Ольга кинула в сторону Владимира злобный взгляд и прошипела: – Молодой человек, вы свободны. Да будет вам известно, вы встречали убийцу. Мы сейчас везем эту девушку в отделение, ей грозит лет пятнадцать тюрьмы, не меньше. Так что ваши отношения бесперспективны. Когда Наташа выйдет из тюрьмы, она вряд ли сможет родить вам детей и создать семью. Пятнадцать лет – слишком большой срок для женщины, достаточный для того, чтобы она забыла о своем предназначении.
– Сколько лет мне дадут? – не поверила я своим ушам.
– Двойное убийство. Боюсь, что меньше пятнадцати не получится.
– Но ведь ты мне обещала...
– Ты тоже мне многое обещала.
– Тогда я расскажу правду, – попробовала я припугнуть Ольгу.
– Рассказывай. Тебе никто не поверит. Ты можешь рассказывать любые небылицы, но тебя уже ждут, и уж поверь мне, я приложу все усилия, чтобы ты отсидела максимальный срок. Неприятно, когда такие лживые люди на свободе разгуливают.
Последние слова прозвучали, как пощечина, и я закрыла глаза от ужаса. В этот момент к нам навстречу внезапно бросились какие-то странные люди, которые быстро скрутили всем руки. Как только меня освободили, я, бросившись на шею Владимиру, заголосила:
– Владимир, что происходит? Объясни мне наконец, что происходит?
