Как же он всё-таки решился „идти в актёры', наперёд зная, что этот путь устлан не одними розами?
— В этом смысле, — говорит Миронов, — никаких иллюзий у меня не было. С детских лет наблюдал, как мои родители готовят роли — они репетировали преимущественно дома, и я понимал, как трудна, хоть и увлекательна, эта работа. И всё же в самый последний день, когда покидал стены школы, принял твёрдое решение и пошёл в театральное училище имени Щукина при Вахтанговском театре.
— Наследственность? „Голос предков'? Семейная традиция? Жажда испытать себя?
— Никакого давления родители не оказывали. Не помогали и не разубеждали. Предоставили мне самому решать. А я вдруг поверил в себя»[6].
Андрей всегда «спешил жить», словно чувствовал, что срок, отведённый ему судьбой, не так уж и велик. Он прекрасно общался со сверстниками, но предпочитал дружить с более взрослыми людьми. С ними было интереснее. Так, например, ещё во время экзаменов он сдружился с двадцатисемилетним Юрием Волынцевым (тот самый пан Спортсмен из «Кабачка „13 стульев'») и двадцатитрёхлетним Михаилом Воронцовым.
Разумеется, Андрей сразу же начал доказывать своим друзьям, что он тоже взрослый и ни в чём им не уступает. Воронцов позже вспоминал, как вскоре после знакомства Андрей, дождавшись отъезда родителей на очередные гастроли, устроил у себя дома вечеринку. По-взрослому — с богато накрытым столом, на котором была в обилии представлена не только еда, но и выпивка. Вечеринка удалась на славу — к концу её гостеприимный хозяин, не только угощавший, но и усердно развлекавший своих гостей, уснул, сидя за столом. Взрослая жизнь ведь не только приятна, но и весьма тяжела, особенно для неподготовленных.
В те времена студенты всех или почти всех советских вузов начинали учебный год с «помощи труженикам сельского хозяйства» — отправлялись собирать картошку, которой при передовом социалистическом земледелии вырастало так много, что без посторонней помощи справиться с ней было нереально. Вдобавок, по замыслу коммунистических идеологов, привлечение молодёжи к физическому труду должно было оказывать на неё благотворное действие. Формировать характер и вообще…
Колхозников быт «помощников» не особо волновал. Есть подходящее пустое помещение — поселят туда, нет — разобьют прямо в грязи большую армейскую палатку, накидают соломы, наскоро срубят из неструганных досок лежаки… «Не сахарные, чай, не растают».
В такую вот палатку и угодили будущие актёры — почти три десятка «картофельных мучеников». Нетрудно догадаться, что через несколько дней такого житья-бытья при сырой и холодной погоде подавляющее большинство «щукинцев» простудилось и заболело.
Чтобы не загнуться в прямом смысле этого слова, молодые люди решили организованно, всей группой уехать домой. Нашли попутный грузовик, заплатили водителю и вернулись в Москву.
Самовольное возвращение, иначе говоря — дезертирство с трудового фронта сильно рассердило ректора театрального училища им. Щукина Бориса Захаву (в известном фильме Сергея Бондарчука «Война и мир» он сыграл Кутузова), славившегося своей суровостью. Ректор отчитал беглецов и пообещал снова отправить их на картошку. Речи об отчислении из училища (а за подобный поступок могли и отчислить) не было — ведь тогда училищу пришлось бы остаться без первого курса?
Новая поездка «на картошку» тоже вышла нелегкой — было голодно (привезённые с собой припасы закончились быстро) и всё так же холодно и сыро.
С художественным руководителем курса Миронову и повезло, и не повезло. Повезло потому, что Иосиф Рапопорт был не только хорошим актёром, но и прекрасным педагогом. С учениками он был мягок, терпелив, любил их, верил в них. Человека, с потрясающим художественным вкусом, удивительно тёплым отношением к своим ученикам и верой в их способности, Иосифа Матвеевича тепло вспоминали и продолжают вспоминать ученики, среди которых такие известные актёры, как Василий Ливанов, Вячеслав Шалевич, Василий Лановой.
А не повезло потому, что Андрей, в отличие от того же Юрия Волынцева, поначалу не сумел произвести на Рапопорта ровным счётом никакого впечатления. Миронов был старателен, учился на пятёрки (он окончил училище с отличием), но «звёзд с неба не хватал». Или же просто Рапопорт по каким- то неведомым причинам «проглядел» мироновский талант, увлёкшись работой с другими студентами.
Взрослые дети должны жить отдельно от родителей. Так всем и удобнее и спокойнее. Хотя бы потому, что детям надоедает вечно ждать начала родительских гастролей, чтобы пригласить к себе гостей, а родителям надоедает постоянно чувствовать себя лишними и мешающими молодёжи.
Летом 1960 года, к окончанию второго курса родители сделали сыну (и себе, разумеется) отличный подарок — отдельную жилплощадь. Маленькую однокомнатную квартиру в Волковом переулке, близ Московского зоопарка. Комната была не очень большой, площадью в восемнадцать квадратных метров. Искусно расставив нехитрую мебель, Андрей превратил одну комнату в две — гостиную и спальню. Конечно же он был рад своей свободе, но тесных связей с домом и, прежде всего, с матерью, не утратил — Мария Владимировна по- прежнему оставалась в курсе всех дел и чаяний сына. Собственно, иначе и быть не могло. Отпустив Андрея во взрослую жизнь, мать так и не смогла совсем «отпустить» его от себя. Она продолжала давать ему советы, требовала, чтобы он считался с её мнением, зачастую проявляя чрезмерную настойчивость. Сын явно тяготился затянувшейся материнской опёкой, не подозревая, что в определённой мере она будет вечной — Мария Владимировна пережила своего сына на десять лет.
Переезд совпал с ещё одним знаменательным событием в жизни Андрея — он приглянулся режиссёру Юлию Райзману, незадолго до того снявшего пропагандистский фильм «Коммунист». Режиссёр задумал новый фильм — о десятиклассниках, стоящих, как принято выражаться, «на пороге жизни». Поначалу фильм назывался «Как это могло случиться», но в прокате ему дали другое, гораздо более интригующее название — «А если это любовь?».
Сюжет картины был незамысловат и мелодраматичен, но на советского зрителя тех времён производил эффект разорвавшейся бомбы. Ксения и Борис учатся в одном классе и любят друг друга. Чистое светлое чувство вызывает насмешки у части одноклассников и неприятие у взрослых. Отчаявшись, Ксения пытается отравиться, но, к счастью, остаётся жива.
Школьников у Райзмана играли близкие им по духу студенты театральных вузов. Режиссёр широко закидывал невод — пересмотрел кандидатуры и во ВГИКе, и в «Щепке», и в «Щуке», где учился Миронов, и отовсюду кого-то взял сниматься. Роль Ксении играла Жанна Прохоренко, прославившаяся своим дебютом в картине «Баллада о солдате», вышедшей в прокат годом раньше.
Студентам вообще-то не разрешалось сниматься в кино, поскольку считалось, что это идёт во вред учёбе. Собственно говоря, так оно и было, ведь невозможно одновременно присутствовать и на занятиях, и на съёмочной площадке. Самовольное участие в съёмках каралось отчислением. Чтобы не подвести своих актёров, Райзман отправил письма их ректорам, прося официального разрешения на участие в съёмках. Всем разрешили.
В конце июля 1960 года начались съёмки. Натуру снимали в Киеве, в одном из обезличенных стандартных микрорайонов — действие картины проходило в одном из активно растущих городов Советского Союза. Режиссёр отражал характерную черту того времени — всё строится, всё «на подъёме». Осенью съёмки продолжились на киностудии «Мосфильм».
Миронову досталась роль школьника Пети, не самая большая, но и не совсем уж эпизодическая — две довольно приличные по размеру сцены, вторая из которых была ключевой. Во время заводской практики Петя начал читать вслух письмо Бориса к Ксении, случайно попавшее ему в руки, что не только привело к драке между Петей и Борисом, но и сделало тайну влюблённых «достоянием общественности».
Позднее Миронов вспоминал: «Текст роли был невелик, и я стремился компенсировать это в перерывах между съёмками: острил, развлекал как мог съёмочную группу — старался изо всех сил. Как- то, после очередной моей шутки, Юлий Яковлевич подошёл ко мне и тихо сказал: „Артист в жизни должен говорить гораздо меньше. Нужно что-то оставить для сцены и для экрана. Не трать себя попусту, на ерунду'». Совет Райзмана Андрей запомнил на всю жизнь.
На третьем курсе один из преподавателей, Юрий Катин-Ярцев, дал Андрею роль журналиста Цезаря
