еще не удавалось испортить!
— Разве я забыл положить вилки? — деланно удивился Полянский.
— Нет, не забыл, вот лежат. Да ты садись, не стой над душой…
— Сначала пойдем на кухню, кое-что покажу.
Ничего не поделаешь — пришлось вылезать из уютного кресла и отправляться на кухню.
— Вот! Это мой новогодний подарок самому себе! — Полянский указал рукой на новенькую кофеварку. — Готовит обалденный кофе! Просто нектар!
Кофеварка была огромной, чуть ли не с половину холодильника.
— Вообще-то качество кофе в первую очередь зависит от качества исходного продукта, — заметил Данилов. — Но выглядит внушительно и прекрасно гармонирует с холодильником и микроволновой… Только ведь у тебя, кажется, уже была кофеварка? Только другая, поменьше.
— Была, но не моя. То есть моя, но не совсем. Короче говоря — мне ее подарили, а потом…
— При разделе имущества забрали обратно, — догадался Данилов.
— Скажем так — «при расставании», — поправил Полянский. — Но разве то была кофеварка? Так, одно название! А это — вещь!
— Монстр!
— Программное управление, мощность тысяча двести ватт…
— А я думал — литров в сутки!
— …вращающийся капучинатор, предварительная варка, автоматическая прочистка, подсветка кнопок, индикатор нагрева…
— У меня такое чувство, что ты собрался перепродать ее мне, — перебил Данилов. — Лучше скажи, чем это так соблазнительно пахнет из духовки?
— Свининой с грибами под сметаной.
— Праздник живота, значит? — оживился Данилов. — Правильно я сделал, что не позавтракал! Хотел сначала, но потом подумал — поберегу место, явно у Игоря будут вкусные бутерброды с сыром и колбасой. А тут ореховый соус, свинина с грибами, да еще кофе из космической кофеварки…
— Почему из космической? — удивился Полянский.
— Потом что она похожа на корабль из «Звездных войн»! А теперь пошли обратно — надо же расчистить стол для свинины с грибами.
— Иди, я сейчас. — Полянский присел возле духовки и принялся сосредоточенно рассматривать готовящееся блюдо.
Что там было рассматривать, если все завернуто в фольгу, Данилов не понял. Он вернулся за стол и до появления хозяина развлекался самостоятельно, наполовину опустошив вазочку с ореховым соусом.
— Что будем пить? — крикнул из кухни Полянский.
— Апельсиновый сок, — ответил Данилов. — Или вишневый, или что есть.
— Есть и то, и другое. — Полянский принес два пакета с соками и бутылку красного вина. — А я с твоего позволения побалуюсь винишком.
— Балуйся на здоровье, — разрешил Данилов. — Мне без разницы, что пьют окружающие.
— И не тянет? — Полянский налил Данилову апельсиновый сок, сел на диван и стал ввинчивать штопор в пробку.
— Совершенно. Так что можно уже перестать спрашивать об этом.
— Извини, больше не буду, — Полянский налил себе вина и поднял бокал. — С наступившим!
— С наступившим! — отозвался Данилов.
Чокнулись, отпили понемногу и принялись за еду.
— Ты вот говоришь — «познакомишь со своей новой девушкой», а у меня на девушек постепенно развилась идиосинкразия. — Полянскому явно хотелось выговориться, он даже не стал дожидаться, пока Данилов похвалит по очереди все, что стояло на столе. — Натуральная идиосинкразия…
— Переходи на мальчиков, — посоветовал Данилов. — В чем проблемы?
— С мальчиками будет то же самое.
— Уходи в монастырь.
— Спасибо, мне и дома хорошо.
— Тогда в чем же дело?
— Дело в том, что стоит только впустить женщину в свою жизнь, как она тотчас же начинает опутывать тебя какими-то обязательствами и внушать, что отношения немыслимы без жертв. Это очень напрягает…
— Согласен, — кивнул Данилов, протягивая Полянскому свою опустевшую тарелку. — Положи селедки под шубой, пожалуйста.
— Это не селедка, а кальмар, — сказал Полянский, орудуя ложкой. — Очень вкусно!
На даниловский взгляд с селедкой было бы вкуснее, но и с кальмарами есть можно. Вот с сушеной воблой явно бы не пошло.
— Вкусно, — похвалил Данилов. — Ты не отмалчивайся, Игорь. Начал — так давай подробности, кто тебя опутывал и чем?
— Все и всем! Одна решает, что я должен все бросить и ехать с ней Германию…
— В турпоездку или…
— Или. Она, видите ли, решила, что там у меня больше перспектив! Другая порывается увезти меня в Израиль, а третья — приучить носить свитера крупной вязки!
— Свитера — это хуже всего, — посочувствовал Данилов. — Крупная вязка не только визуально увеличивает объем, но и подчеркивает складки на животе. Кто советовал тебе такую чушь?
— Неважно!
— Это, наверное, чтобы уберечь тебя от посягательств других женщин.
— Каждый раз, каждый раз я надеюсь на лучшее! Но буквально с третьего дня знакомства начинается это «ты должен», «нам надо», «ради меня»…
— Но, согласись, и ради тебя тоже что-то делалось. Взять хотя бы Катю, самую лучшую девушку на свете, — напомнил Данилов. — Она так трогательно о тебе заботилась…
— Она чуть было не задушила меня своей заботой! — вспылил Полянский. — Я не знал, как выпутаться из этой липкой заботливой паутины! А как противно она сюсюкала: «Гоша то, Гоша се, Гоша, пусенька моя…»
Чтобы не подавиться, Данилов поспешно проглотил все, что было у него во рту, и лишь потом рассмеялся.
— Что смешного? — обиделся Полянский. — Я, между прочим, не анекдот рассказываю!
— Я представил, как ты сидишь на диване с больной ногой, а она целует тебя в лысинку и называет «пусенькой». Это так трогательно, — отсмеявшись, сказал Данилов. — У тебя видеозаписи случайно не сохранилось?
— Не было у меня таких записей. Ни видео, ни аудио. Ладно, замнем этот разговор. Ты меня все равно не поймешь.
— Нет, почему же? — возразил Данилов. — Я тебя прекрасно понимаю. И так же прекрасно понимаю причину твоих страданий. Я, кстати, не раз говорил тебе о ней…
— Что-то не припоминаю. — Полянский наморщил лоб.
— Могу повторить, мне не трудно. У каждой из своих женщин ты очень умело создаешь впечатление того, что она у тебя последняя и единственная, самая-самая и так далее. Тебе нравится перебарщивать с чувствами, вот ты и стараешься. Причем стараешься так хорошо, что сам начинаешь верить. Получается нечто вроде замкнутого круга. Разумеется, такое тесное сближение накладывает на людей какие-то обязательства. Разумеется, человек, который многое дает тебе, рассчитывает получить взамен столько же, если не больше. И далеко не все, кто быстро загорается страстью, способны так же быстро остыть. Твоя стихия, дружище — курортные романы. Встретились, упали друг другу в объятия и через две-три недели расстались навсегда.
— Но почему я такой невезучий? — вздохнул Полянский и залпом выпил вино, оставшееся в его бокале. — Почему?
— Потому что не надо из каждой мимолетной интрижки делать высокую любовь! — жестко сказал
