– Опа! Живой?
Дима повернулся.
– Оо! Да ты теперь в темноте без фонарика можешь…
– Где ты это взял? – грубо перебил Аслана Сысоев.
Охранник опешил от наглости когда-то интеллигентного алкоголика, тыкающего ему в нос какими-то бумагами.
– Мне Игорь вынес.
– Когда ты ушел… Когда тебя вывели, ты оставил это на стойке, – пояснил бармен.
– Я спрашиваю, где ты это взял до того, как вы меня избили.
– Тебя что, сильно по голове ударили? – Аслан отступил на шаг назад. – Я эти бумажки увидел, только когда Игорь их вынес…
– Заткнись! – рявкнул Сысоев.
Дмитрий готов был броситься на лгуна, но только что-то ему подсказывало, что тот не обманывает его. Этот самородок мог обмануть разве что блондинку, чтобы затащить в койку, и то потому, что она сама хочет, чтобы ее обманули и затащили. Сейчас, несмотря на глупое и (надо признать, Дима заметил это с радостью) испуганное лицо, охранник был честен с ним.
– Это не твое? – еще раз спросил Сысоев у Аслана.
Тот мотнул головой. Дима кивнул, надел очки и вышел из бара. Сегодня метить «Территорию» он не стал.
Дима понял, что вчерашний день примечателен не только бравым избиением беззащитного алкоголика, а еще
Получилось. Уборка заняла не больше часа его драгоценного времени. Дима рассовал все по углам, создавая видимость чистоты. У жены же получалось создавать видимость верности. Чем он хуже? По крайней мере, он никого не обманывал, кроме себя. Мысли о жене не давали сосредоточиться на романе, но как только его пальцы коснулись клавиатуры, жена, арабы и верблюды вылетели из головы.
К шести часам вечера было готово страниц двадцать текста. Дима даже не стал перечитывать. Он боялся, что это закончится жестоким удалением всего написанного, включая и вчерашнее. Нет, сейчас не время. Сысоев хотел набрать как можно больше текста, а уже потом отсечь лишнее.
Дима принял душ, поужинал какой-то ерундой из замороженных пачек. На коробке было написано, что это запеканка, но на вкус поролон поролоном. А с кетчупом и майонезом стало почти съедобно. Запил все это чаем с бергамотом. Бутылка пива в дверце холодильника манила. Нет. Он налил себе еще чаю и пошел в гостиную. Включил телевизор и поудобней устроился на диване. Шла какая-то юмористическая передача типа «Кривого зеркала» или «Аншлага». Дима переключил канал. Одни и те же рожи. Мужики, переодетые в баб, женщины, похожие на доступных шалашовок. Скурвленное телевидение, каждый следующий канал был логическим продолжением предыдущего. Он вспомнил советское детство. Два канала. У них было всего два канала, и ведь они находили чем заниматься. Сейчас энное количество круглосуточного дерьма и смотреть нечего. Абсолютно. Все эти бесконечные
Ему вспомнился один анекдот, когда мужик заходит в магазин и просит показать ему брюки. Продавщица указывает на ряды абсолютно одинаковых брюк.
– А что, выбора нет? – спрашивает покупатель.
– Выбор есть всегда, – отвечает продавец. – Вы можете либо купить брюки, либо нет.
– Выбор есть всегда, – сказал Дима и улыбнулся. – Я ведь могу и не смотреть на эти рожи, а пойти и продолжить работу над книгой.
Он выключил телевизор и пошел в кабинет.
У него не было стационарного компьютера, он просто их не признавал. Дима не любил быть привязанным к месту. Он печатал всегда только на ноутбуке. Он мог это делать и на кухне, и в гостиной, и в коридоре, и даже в сортире. Так что наличие кабинета вроде как и не требовалось. Но он хотел, чтобы вокруг него было свое, личное пространство. Книги и любимые безделушки, видео– и аудиокассеты. Те вещи, которые вроде как и не нужны, но с ними связано так много хорошего. Вот, например, роман Ивана Ефремова «На краю Ойкумены» мама подарила ему в 86-м. Димке исполнилось десять. Он тогда увлекся мифологией, вот мама и решила, что эта книга одна из них. Спасибо ей большое. Может быть, поэтому Сысоев и стал писателем-фантастом. «Зубы тигра» в мягкой обложке. Как она оказалась у него, он не помнил, но запомнился ему больше один из романов – «Поцелуй перед смертью» Айры Левин. Неплохое название неплохого романа. Несмотря на теперешнее безразличное отношение к детективам, Дима перечитал их уйму. Основной пик пришелся на период с пятнадцати до семнадцати лет. Макбейн, Чандлер, Хэммет, Чейз, Макдональды, Уэстлейк, Конан Дойл, Агата Кристи и Жорж Сименон. Холмс, мисс Марпл и комиссар Мегрэ.
Работа снова не шла. Будто размышлениями о бардаке в сегодняшней жизни он отогнал все остальные мысли. Решение было быстрым и не отличалось оригинальностью. «Территория».
Но его ждало разочарование. Некогда большие окна были зашиты листами фанеры, на которых были нарисованы арочные проемы. Там, где фанеры не было, присутствовали следы пожара. Дима ошарашенно смотрел на здание, казалось, появившееся из другой реальности. Он попятился назад.
– Разуй глаза, малахольный, – сказал кто-то дребезжащим голосом.
Дима обернулся. На него злобно смотрела старуха с накрученным поводком на руке. Значит, защитник где-то рядом. Первое желание нагрубить женщине пропало. Он отвернулся и уставился на закопченное здание. Потом вдруг опомнился и спросил:
– Вы не знаете, когда кафе сгорело?
– Ты малахольный. Или неместный?
Сысоев кивнул, соглашаясь. Сейчас ему было наплевать, кем бабка его считает. Он малахольный приезжий, если на то пошло. Потому что ни черта не понимал. Он не чувствовал запаха ни дыма, ни гари. Да и кирпичные стены не успели бы остыть. А еще утром здесь все было цело. Либо у него галлюцинации, либо пожар произошел…
– Малахольный, два года назад. Пожар был два года назад.
– Охренеть, – выдохнул Дима. – Нет, я точно в другой реальности. Я же только утром разговаривал с барменом и охранником.
– Поздравляю, – прокрякала старушка. – Ты разговаривал с мертвецами.
Дима обошел ее стороной, будто это она злобная псина, норовящая сорваться с поводка.
– Малахольный, – сказала женщина и покрутила пальцем у виска, когда Дима побежал к своему дому.
«Ну, комиссар Мегрэ, какие ваши действия? Эх, напиться бы…»
Но он так и не напился. Едва зашел в квартиру, мысли сами попросились на бумагу. Он, словно человек с приступом диареи, не раздеваясь, побежал к кабинету.
Утром Андрей снова сидел в кресле. Если вчера Дмитрий списал его появление в квартире на собственную забывчивость (спьяну он часто оставлял дверь открытой), то сегодня такого произойти не могло, потому что перед сном он проверил дверь. Она была закрыта.
– Какого черта ты здесь? – не очень ласково поинтересовался Сысоев.
– Я пришел забрать тебя и отвезти в деревню, – сказал Куликов.
– Да ну, на х..!
– Ты же знаешь, твой яд на меня не действует. Тем более что я вижу, через месяц возьму реванш.
– Что ты видишь? – не понял Дима.
– Если через месяц я не увижу хотя бы восемь тире… – когда он говорил «тире», для наглядности
