Когда гости встали из-за стола покурить и вышли во двор, мы вдвоем с Данилой прошмыгнули на кухню и стали шарить по кастрюлям.
На кухню вошла тетка.
— Вы что там ищете по кастрюлям?
— Тушеную говядину. Помните, вы нам предлагали тушеную говядину и сказали, что ее есть никто не будет, вот мы ее и ищем.
Обмануть ребенка можно, но женщину, прожившую долгую жизнь, разве обманешь? Она нам не поверила и, наложив две тарелки тушеной говядины, поставила их перед нами.
— Я для него искал, — сказал я, показывая на Данилу.
Хоть он только встал из-за стола, но говядина дедка ему, видно, понравилась, и он умял переполненную тарелку. Тетка видела такое впервые. Она тихо спросила меня:
— Кто он?
— Сын полка.
— А-а-а, — понимающе закивала головой тетка. У нее, видно, сыновья служили в армии. Она на цыпочках вышла из кухни, не мешая Даниле расправляться с говядиной.
Я полез снова по кастрюлям. Вот они, наркотики. В целлофановой упаковке. Полная кастрюля белой смерти. Открыв кран с горячей водой, мы разрезали пакетики и высыпали их содержимое в раковину. Когда подкрался Кузьма, мы не заметили. Он выхватил последний пакет у меня из руки, сунув его себе в карман и выскочил в общий зал. Задвинув подальше мусорное ведро с пустыми пакетами, с чувством исполненного долга мы сели на свои места в зале.
— Черт с ним, с Кузьмой, что украл один пакетик. Пусть сам и травится этой гадостью.
Данила шепнул:
— Попьем чайку и сваливаем.
Чайный столик был сервирован отдельно, а-ля фуршет. К нему мы и подошли.
В это время завыла милицейская сирена и в зал ворвалась группа захвата. Жених с невестой и гости опешили.
Вошедший капитан приказал:
— Никому не двигаться, руки на стол. Проверка.
— По какому праву? — первым вылез Кузьма.
— По праву, выданному прокурором, — капитан помахал перед носом Кузьмы и других расстроенных гостей бумажкой с печатью.
— Что вы ищете? — спросила новоиспеченная хозяйка.
— Наркотики.
Капитан подошел к чайному столику и, взяв нож, стал разрезать им торты «Птичье молоко». «Выполняет за Данилу работу», — подумал я. Так он порезал все шесть тортов. Понюхал на выбор, и отправил один кусок в рот. Гости, наконец, пришли в себя. Поднялся вселенский шум и крик.
— Если набивались на угощение, можно и по-человечески это было сделать, — орала тетка, наступая на капитана необъятным животом.
— Совесть иметь надо, в мой единственный день, — хлюпала носом невеста, хотя второй раз выходила замуж.
— Скажи сколько, заплачу! — предложил Цезарь.
— Я вам еще припомню! — грозился Горилла.
— Это за нами приехали? — пучил пьяные глаза на Хомута Бугай.
— Давай выпьем, — предлагал дедок и лез к капитану целоваться.
— Что за глупость? — подозвав капитана, Хват взывал к логике.
Один Кузьма воровато косил глаза в сторону. Мы молчали.
Так как информация, которой обладала милиция, не подтвердилась, отряд особого назначения, прихватив со стола две бутылки водки, топоча сапогами, с сожалением покинул свадьбу.
Веселье, как потухший костер, не разгоралось. Кузьма было закричал:
— Танцы!
Но его одернул Хват.
— Кто навел на нас милицию, сознавайтесь, — таращил испуганные глаза Бугай.
— Какие наркотики? — грозно спрашивал непонятно у кого Горилла.
И только тетка выдала разумное решение:
— Пусть у кого что в карманах, выкладывают на стол, проверим, что за наркотики.
Кузьма было дернулся из-за стола, но его крепко за руку держал сброшенный с престола Хомут.
Тетка, как инспектор, ходила и собирала из карманов у каждого подозрительные на первый взгляд вещи. Подозрительными ей показались фотографии, которые она отобрала у Данилы. У Цезаря она отобрала документы на машину джип «Гранд Чероки» на имя невесты. У Кузьмы — отобрала пакет с белой смертью. С него и начался допрос. Тетка, одной рукой держа пакет с белым порошком, другой старалась приподнять повыше Кузьму. Пока ей на помощь не пришел Бугай, ничего у нее не получалось. Всем было понятно, что тетка оказалась в два раза не только тяжелей капитана, но и умнее его в два раза. Наркотик нашелся.
— Ну, рассказывай, где взял?
— А чего рассказывать, — вися, как на крюку, на руке Бугая, дерзко отвечал Кузьма, — на кухне ребята из кастрюли его четыре килограмма высыпали в раковину и смыли водой, я один пакетик и отобрал, зачем пропадать добру.
Тетка повернулась к нам:
— Правда?
— Правда, нечего травить город.
У невесты, после того как она вышла замуж за Гориллу, мыслительный процесс замедлился. Замедлился, но шел. Сначала ее лицо побледнело, потом покраснело, потом она зашлась в смехе:
— Ой, мальчики, мои родные, это же сахарная пудра. Я ее заказала Хвату, чтобы с завтрашнего дня заняться выпечкой, кексами, коржиками, пряниками, пирожными заварными, ватрушками, языками слоеными. Их у вас в городе не выпекают, я и решила эту нишу заполнить. А вы что подумали?
Что мы подумали, никого не интересовало. Тетка разорвала пакетик с белым порошком, отобранный у Кузьмы, и, как детектив из западного фильма, попробовала его на язык.
— Пудра!
— Пусти, — сразу осмелел Кузьма.
Остальные гости рассматривали наши фотографии. Самый большой интерес вызвала та, где немытый и непричесанный Кузьма воровато уносит упаковку с пятью тортами. У Хвата вызвала удивление фотография, где вместе стоят и разговаривают Бачок, Цезарь, Бугай и Хомут. С фотографией, на которой снят человек, кладущий в багажник джипа пять коробок торта «Птичье молоко», мы подошли к Хвату и попросили ее прокомментировать.
— Это же мой знакомый слесарь, я ему оставляю джип, он проводит техобслуживание и подгоняет его к пропускному пункту у моего дома. Рядом охрана, никто не угонит. А в этот раз я ненароком обмолвился, что мне нужна сахарная пудра, он заодно пообещал достать. Он ведь работает на фабрике тортов «Птичье молоко». Пал Палыч его звать. Вечно в очках, как шпион, ходит.
Нам теперь стало все ясно. Но это только нам. Наши фотографии произвели фурор.
Первой завелась тетка. Она пристала к Цезарю:
— Есть документы, нет машины. Где машина?
Хват тоже подошел к Цезарю. Хомут подошел к Кузьме. И Фитиль подошел к Кузьме. Цезарь подошел к Хомуту. Дедок с бутылкой по очереди обходил всех подряд. Свидетельница хотела подойти к Бугаю, но он с мужем тетки-детектива на повышенных тонах вспоминал прародителей. Претензий накопилось много. Я понял, самое время уносить ноги, сейчас начнется разборка претензий. Мы с Данилой отошли уже далеко, а шум не убывал, а нарастал, и, наконец, чтобы и дальше нам было слышно, как гуляют на свадьбе у Гориллы, начали бить окна. Чисто российская традиция. Минут через пятнадцать в ту сторону снова потянулся отряд особого назначения. Дежурил, говорят, до утра.
