Повторяю, мы — в опасности. Не только те, кто пишет, говорит или мелькает на телеэкране. Мы — это множество „я“, а меч никогда не разбирает, на чью голову он упадет. Одно утешение: потом могут и реабилитировать…
История Андрея Бабицкого — одно из таких подтверждений.
Другое — ленивая реакция Москвы на победу ультраправых в Австрии. В отличие от всего цивилизованного мира. Что, у нас уже неактуален стал лозунг „Фашизм не пройдет“? Мы что, уже и к этому готовы?
Третье — причина отказа Евгения Примакова баллотироваться в президенты России: „невозможность сделать это в негражданском обществе“.
А общество — это мы все. И „неграждане“ — тоже мы.
То-то удивимся через год-два, где же мы были раньше, испуганно глядя друг на друга и друг друга переспрашивая: „Смотрите, кто пришел…“
Ведь не случайно в Давосе четверо представителей нашего истеблишмента замялись, когда их спросили, кто такой Путин…
Вот о чем я думаю все последнее время.
Вот почему так горяча для меня история Андрея Бабицкого.
Вот почему я предупреждаю.
Где он сейчас? В каких подвалах? На каких заснеженных дорогах? Здоров ли он? Жив?
Еще один человек с паспортом российского гражданина, брошенный властью и оклеветанный ею.
Их, правда, у нас много. Одним больше, одним меньше…
P. S. Очень тревожное сообщение получил о судьбе Андрея Бабицкого только что. Не хочу в это верить. Не могу. Мне обещали позвонить через два дня. Представляю, что это будут за два дня ожидания».
Сейчас уже не припомню, какого же тревожного сообщения я тогда ждал?
Дело против Бабицкого, как вы все помните, кончилось ничем, пшиком…
Помню только, что однажды позвонил Генри Резник, адвокат Бабицкого, и спросил, смогу ли я — вместе с Сергеем Юшенковым и Димой Муратовым — стать поручителем Андрея: чтобы он во время долгого следствия мог уехать на неделю в отпуск?
Мы все, конечно, согласились, пришли в следственную часть, заполнили всякие анкеты…
Ну а потом дело, вокруг которого устроили целое политическое шоу, было забыто.
Специально напоминаю, чтобы не забывали.
Блокнот седьмой: год 2001-й
Этот год запомнился мне тремя событиями.
Первое. Как я уже говорил, после возвращения делегации Комитета по безопасности Госдумы из Чечни мы сумели провести отдельной строкой в бюджете финансирование 46-й бригады внутренних войск МВД РФ.
Спустя год мы оказались там снова.
«Нет ничего заманчивее в жизни, чем возвращаться в места, где ты уже был, пройтись по тем же самым улицам, остановиться у запомнившегося тебе дома, опознать в толпе людей, с которыми ты однажды перемолвился хотя бы словом.
Когда ты возвращаешься, то чувствуешь жизнь в ее бесконечном течении, да и, честно, сам перестаешь сомневаться в том, что ты еще существуешь.
С Чечней — особая история.
Ты возвращаешься не в жизнь — в боль.
Ровно год назад, такой же осенью, мы, члены Комитета по безопасности Госдумы, полетели в расположение 46-й бригады внутренних войск, чтобы самим убедиться, как выполняется Указ президента. Указ важный и принципиальный: на территории Чечни должны разместиться навсегда, навечно люди, которым надлежит заниматься защитой того, что является смыслом их военной профессии».
Я был в тех же самых местах.
И могу повторить то же самое, что уже писал раньше. Прибавилось печали в глазах офицеров, которые потеряли за этот год своих друзей и своих солдат.
Указ президента, в котором было сказано, что находящиеся здесь военные люди получат гарантии для нормальной человеческой жизни, аннулирован правительством. Все льготы, положенные тем, кто рискует не раз в месяц, а каждую минуту, оказались элементарной детской обманкой.
Для Павла Бородина мгновенно, в течение суток, нашлись несколько миллионов долларов, чтобы выпустить его под залог.
Эти ребята — заложники государства, которое награждает их только посмертно.
Повторяю, нам стало стыдно за то, что мы опять увидели: коммунальные палатки, в которых ютятся офицерские семьи, бэтээры, давно списанные в утиль, старинные рации, нищенские зарплаты.
Понимаю, у всех остальных в России — не лучше.
Но здесь-то война, здесь-то жизнь на самом деле может стать мигом.
Ох, было бы здорово, если бы не мы, а люди из правительства, из Минфина увидели все это.
Может быть, тогда и они поставили бы свои подписи под этим документом, рядом с нашими, депутатскими:
«Две зимы личный состав бригады перезимовал в палаточных городках, сейчас в военном городке аэропорта „Северный“ г. Грозного 1200 военнослужащих переселяются в построенные казарменные помещения. Но более 7000 военнослужащих в этом городке и остальных пяти пунктах дислокации остаются в палатках, а строительство казарменно-жилищного фонда для них не начато из-за недостатка средств. Программа обустройства 46-й бригады на постоянной основе рассчитана до 2003 года, на ее выполнение необходимо 5,4 млрд рублей. МВД неоднократно обращалось в Правительство РФ с просьбой придать программе государственный статус, но всегда получало отказ по различным основаниям. За 2000–2001 годы из федерального бюджета выделено 0,98 млрд рублей (18 процентов), на 2002 год планируется 410 млн рублей при потребности 1,44 млрд рублей.
На 1 октября 2001 г. в бригаде на квартирном учете состоит 945 семей офицеров, прапорщиков и военнослужащих по контракту… На 2002 год целевым назначением для 46-й бригады средства на жилищное строительство из федерального бюджета не выделяются.
Мы вынуждены констатировать, что Правительство Российской Федерации не до конца понимает опасность, к которой может привести эта ошибка.
Бригада и сегодня недоукомплектована командным составом, а в случае невыполнения обязательств
