всех сторон. Я была довольна собой и тем, что потратила очень много, сняв с кредитной карточки приличную сумму.
Тут я решила, что самое время испробовать джакузи. Нажала на нужную кнопку, и все забурлило и зашумело вокруг меня. Я поняла, что неправильно настроила гидромассаж. Вода с пеной со свистом стала выплескиваться на пол. Вся стена и пол были забрызганы водой. Шикарная ванная теперь находилась в ужасном состоянии.
Я убила целое море белых пушистых полотенец, чтобы убрать весь беспорядок, причиной которого была сама. (Я даже не могла себе представить, что будет, если персонал отеля узнает о том, что я украла апельсины и устроила такое безобразие в ванной комнате!) Но все равно решила пойти на террасу, где пообедала.
Старый еврейский квартал на протяжении пятисот лет был прибежищем для многих евреев. Их истребление началось летом 1391 года: христиане, проживавшие в Севилье, пришли в ярость, узнав, что евреи, сборщики налогов, увеличили эти самые налоги. Христиане убили почти четыре тысячи евреев, уничтожили синагоги, устроив в этом районе настоящий погром. На протяжении всего лета 1391 года еврейские кварталы Кордовы, Валенсии и других испанских городов подвергались нападениям и погромам со стороны христиан.
Евреи под страхом смерти стали переходить в христианство. Но многие из них, приняв христианство, тем не менее продолжали праздновать Шаббат и совершать обряд обрезания, вместо того чтобы крестить своих детей. Но, как говорили христиане, евреи, обратившиеся в христианскую веру, теряли высокое положение при дворе и переставали быть истинными евреями. (К этому времени христиане полностью подчинили себе Севилью, а в 1248 году здесь началась Реконкиста, доставшаяся в наследство от мавров.) Христиане, глядя на богатство и процветание евреев, негодовали и обвиняли их в том, что церковь для них — это способ подняться по социальной лестнице.
Недовольство и ненависть не утихали до конца XV века. Тогда доминиканский монах нищенствующего ордена заставил католических монархов ввести в Испании инквизицию, очень напоминавшую резню французских еретиков, начавшуюся там еще в XIII веке. Папа Римский поддержал это предложение, и инквизиция в Испании была установлена.
В октябре 1480 года в Севилье имела место первая пытка, проведенная инквизиторами. Через четыре месяца аутодафе, то есть акту веры, были подвергнуты шесть человек. Аутодафе — не что иное, как церемония сожжения еретиков. Через семь лет в Севилье было проведено семьсот казней и пять тысяч «легких» наказаний. В королевстве Кастилия (которое протянулось от Бискайского залива на севере и до Сьерра-Морена на юге) к 1490 году было проведено две тысячи экзекуций и пятнадцать тысяч наказаний. Представители нехристианского мира не становились жертвами инквизиции, но в Испании оказалось столько евреев (а после 1502 года и мусульман), обратившихся в христианство, что инквизиция стала преследовать и их и применять к ним свои пытки.
Почти все жертвы инквизиции являлись обращенными в новую веру.
Спутницами инквизиции были безнравственность и жадность. Евреи были богатыми. Предъявляя им обвинения, инквизиторы и корона могли заполучить их деньги, так как одного лишь подозрения в ереси, даже не подкрепленного фактами, было достаточно для конфискации всего имущества. По этой причине должностные лица пытались поймать как можно больше еретиков. Идея заключалась в том, чтобы не только поймать одного человека и заставить его признать себя виновным, но и принудить его впутать других людей в свое преступление. Инквизиция запрещала проливать кровь, но был разработан ряд разнообразных пыток без кровопролития, чтобы еретик опорочил имена других людей.
Лица, отвечающие за инквизицию, регулярно совершали набеги на города и деревни и устраивали принудительную мессу, на которой еретики признавались в своей «болезни». Если же месса приходилась на так называемый период благодати, то они спасались наложением епитимьи при условии, что выдадут других еретиков. В итоге инквизиция стала ареной для мести. Иногда некоторые признавали себя виновными во время мессы только для того, чтобы кто-то другой не обвинил их первыми.
Если кто-то винился, то даже легкое наказание могло оказаться таким суровым, что этим пыткам многие предпочли бы быть сожженными заживо на костре.
Когда инквизиция была введена во Франции, то в самом начале там самыми распространенными наказаниями были длительные паломничества и сильные побои. Каждое воскресенье кающийся грешник приходил на мессу, неся с собой розги, которыми священник хлестал его прилюдно. В дальнейшем такие побои устраивались во время всех церковных праздников в первое воскресенье каждого месяца. Более того, эти наказания не имели временн
Ею стала пожилая женщина, которую обвинили в «плотской связи с дьяволом и в том, что она снесла яйца, на которых были написаны пророчества Священного Писания».
К счастью, во время обеда я сумела забыть обо всех этих побоях и о сожжении на костре, несмотря на то что заказанное мною блюдо явно пережарили. Иногда, когда находишься за границей, еда преподносит тебе разного рода сюрпризы.
Например, сочные медальоны из свинины или рагу из белого мяса в белом соусе оказываются приготовленными из поросячьего хвостика. (Если бы вы видели, как выглядит этот поросячий хвостик на самом деле, вы бы не поверили, что из него можно приготовить такое.) Да, без экспериментов здесь, пожалуй, не обошлось. Иногда, особенно когда путешествуешь пять недель кряду и когда это путешествие дарит тебе кучу сюрпризов, начинаешь относиться к еде очень серьезно. То сидишь, не в силах доесть гаспачо, то буквально через секунду берешь себе пиццу с румяной корочкой и с двойной порцией сыра в ресторане «Пицца Хат».
А бывает, что еда, которую заказываешь в каком-нибудь очень приятном или очень интересном, с точки зрения истории, месте, преподносит тебе такие неожиданные сюрпризы, которые даже и представить себе не можешь. Белое вино оказывается красным. Официант, интересующийся, хочу ли я охлажденного вина или комнатной температуры, в итоге приносит охлажденное, а не комнатной температуры, а блюдо «Сан-Джакобо», которое мне прорекламировали как цыпленка с ветчиной в сырном соусе, оказалось похожим на хрустящий хлеб с маслянистым соусом, жестким внутри и непонятно из чего приготовленным. Холодный овощной суп гаспачо очутился вполне сносным, но очень жидким, а дыня, которую мне потом принесли, была недоспелой. Еда — это тоже лотерея!
На следующее утро я долго нежилась в большой кровати, потом приняла душ в огромной ванной комнате, и к тому времени, когда готова была выйти в свет, завтрак в отеле уже был накрыт. Я побродила под лучами солнца в очень даже приподнятом настроении, на которое так благотворно повлияли глубокий сон и сказочные сновидения. Потом я провела еще час, отдыхая на террасе, читая газету и наслаждаясь вкусом жареного тоста и свежесваренного кофе. А затем пошла гулять по улицам Севильи, позабыв обо всех делах. Я прогуливалась как все испанцы — не спеша, совершенно не думая о времени. Эту привычку я подглядела уже давно.
Севилья — это город с богатейшей историей и культурой. Сервантес под впечатлением от увиденных им королевских темниц написал эпическое произведение о Дон Кихоте и о его закадычном друге Санчо Панса. Бизе показал премьеру своей оперы «Кармен» недалеко от здания старой табачной фабрики. Теперь здесь находится университет, кишащий отощалыми девушками в узких брюках с заниженной талией. Они курят легкие сигареты «Кэмел» (покупают они эти сигареты сами, а не подбирают окурки с пола завода) и при этом повторяют как заклинание: «Жировые клетки отравляются, отравляются, отравляются…»
Да, они живут в Испании и понимают, что у них осталось всего несколько лет в запасе. После
