Китай. Искусство есть палочками

что долгие годы занималась кун-фу.

Я решила, что на следующий вечер сяду на паром и доплыву отсюда до Сучжоу по Великому каналу. Канал этот тянется от Ханчжоу и до Пекина, но некоторые его участки уже не судоходны. Нужно было отыскать билетную кассу. Я отправилась на север города, откуда, собственно, и начинался Великий канал, перейдя массу опасных дорог. Обратной стороной благосостояния Ханчжоу было то, что пешеход здесь подвергался даже большей опасности, чем в столице. В Пекине, по крайней мере, поток машин движется на перекрестках так медленно, что риск быть размазанным по асфальту сводится к минимуму. Здесь же проспекты широченные, в шесть, а то и в восемь полос, поскольку личное авто является самым модным аксессуаром, так что машины мчатся, как ветер. Местные жители просто перебегают дорогу под рев моторов и бибиканье водителей, не удосуживаясь посмотреть направо и налево, но это не для моих слабых нервов. Поэтому я ждала на тротуаре, пока не собиралось еще несколько человек, а затем, затесавшись между ними, галопом перебегала проезжую часть. Когда мы добирались до середины дороги, я внедрялась в толпу с другой стороны, чтобы выжить, если вдруг в нас кто-то врежется.

Через полчаса я оказалась рядом с коричневым грязным каналом, который не выглядел таким уж великим, как было заявлено в названии. На берегу дымили трубы заводов, а чуть дальше, насколько хватало глаз, тянулись высотки. У кромки воды стояли два парня в сильно поношенных костюмах. Я спросила, где можно купить билеты на паром.

— На паром? — недоверчиво переспросили они.

— Ну да, на паром до Сучжоу.

— А парома нет.

— Нет?

— Нет. Вам стоит поехать на автобусе.

Вечером я снова вернулась к озеру. Стемнело. На дорожках толкались китайские туристы, приехавшие посмотреть шоу фонтанов. Под звуки музыки струи воды окрашивались во все цвета радуги. Торговцы продавали воздушные шарики и марионеток. В изумрудной траве горели крошечные лампочки, свет которых окрашивал листву в цвет свежего лайма. На другой стороне озера поблескивали огоньками пагоды. На столиках в уличных кафешках горели свечи. Я присела за один такой столик, заказала пиво и стала наблюдать, как отдыхает новый Китай.

В тот вечер в гостиницу заселилась большая группа туристов. После ужина, когда по расписанию у них был «отдых в отеле», они бегали туда-сюда по коридору, хлопали дверьми, ходили друг к другу в гости, громко болтали и хихикали, как школьники, выехавшие на экскурсию.

Без четверти десять зазвонил телефон. Я рассказала Клайву об этих звонках. Он довольно часто останавливался в азиатских отелях, поэтому хорошо знал, что тут к чему. Оказалось, что в разных странах работники секс-индустрии используют разные эвфемизмы для обозначения своих услуг.

— На Тайване обычно спрашивают, не нужно ли тебе принести горячей воды, — объяснил мне бывалый Клайв.

Да, самое главное в этом вопросе — знать терминологию. Если кто-то позвонит мне и предложит горячей воды, то я могу опрометчиво согласиться, решив, что чашка чая не помешает.

— Проблема в том, — продолжил Клайв, — что у тебя иностранное имя, они смотрят на список постояльцев, но не знают, какого ты пола, мужчина или женщина.

Вспомнив об этом разговоре, я сняла трубку и сказала басом:

— Алло?

Трубка тут же защебетала женским голосом.

— Что угодно? — спросила я уже совершенно нормально. На том конце провода испугались и бросили трубку.

По совету Клайва я встала пораньше и уже к семи утра была на озере.

В то утро Сиху окутал туман. Стальная гладь воды почти сливалась с серым небом. На другом берегу за дымкой угадывались очертания холмов, словно нарисованные более темной краской. Мимо проплыла лодка, оставляя за собой серебристо-черную рябь и зыбь.

На бетонной дорожке, ведущей к озеру, пожилой китаец в черном спортивном костюме занимался гимнастикой тайцзицюань. Его движения были медленными и расслабленными, а выражение лица — безмятежным. Вытянув руки на ширине плеч, он медленно водил ладонями, словно управлял невидимыми марионетками, заставляя их прыгать и скользить по земле.

Около десяти человек собрались под навесом на каменной пристани. Шесть каменных колонн удерживали шестиугольную крышу с загнутыми краями. Члены группы о чем-то говорили, а их темные силуэты резко контрастировали с голубоватой дымкой над озером.

Люди расположились и в живописных садиках, разбитых вдоль берега озера. Каждый был занят чем- то своим. Шесть женщин занимались ушу под звуки переносного кассетного магнитофона, одна из них (видимо, тренер) была одета в свободный костюм из зеленого шелка, остальные в обычной одежде, подходящей для утренней прогулки, — брюки, свитера и куртки. Еще несколько женщин занимались аэробикой под веселую песенку, а их тренер стояла впереди и командовала, что делать.

Два пожилых китайца чуть за шестьдесят размахивали серебристыми мечами, с рукояток которых свисали яркие красные кисточки. Их движения были медленными и изящными, словно танец. Какой-то старичок занимался гимнастикой с длинным шестом, а в паре метров от него молодая женщина лет тридцати с завязанными в хвостик блестящими волосами, одетая в сиреневые шелковые брюки и рубашку с косой застежкой, оттачивала движения тайцзи.

На одной из дорожек какой-то парень, сгорбившись, сосредоточенно писал прямо на асфальте иероглифы водой, используя кисть на длинной ручке. Через несколько минут каллиграфия — не могу сказать, что это было, стихотворение или выражение протеста — испарялась в прямом смысле слова.

Я зашла в «Старбакс» позавтракать, заказала кофе и задумалась над десертом, но тут девушка за прилавком взяла на себя смелость помочь мне определиться с выбором.

— Возьмите вот эти, — сказала она по-английски, с гордостью указав на маленький поднос во втором ряду. — Это новые!

Сказано было таким тоном, будто речь шла о платьях прямо с подиумов Милана, а не о булочках с корицей.

— Новые? Сегодняшние? — уточнила я.

— Ага! — просияла девушка.

Днем я совершила прогулку на остров посреди озера. Туда вела довольно широкая дорога, но, тем не менее, это было спокойное место. Я гуляла по парку и наткнулась на пагоду, где музыканты играли на флейте и эрху, двухструнной скрипке, а певица исполняла арию.

На другой стороне острова я нашла лавочку и наблюдала, как ряды женихов и невест по очереди фотографируются на фоне Сиху. На самом деле это были ненастоящие свадебные фото, потому что никто из них сегодня не сочетался браком, свадьбы могли состояться через несколько месяцев или даже через год, фотографии были скорее модным штрихом, чтобы было чем хвастаться перед друзьями, а не попыткой увековечить счастливый день.

Пары, казалось, ждали своей очереди по нескольку часов. Белоснежные платья невест блестели, а сами невесты потели под слоями макияжа. Девушки сидели неподвижно, как восковые куклы: одно неловкое движение, и весь процесс насмарку, не дай бог, тушь поплывет или тени осыплются. Женихи же ерзали в костюмах, взятых напрокат, словно рыба, бьющаяся на прилавке.

Но, тем не менее, они ждали, причем молча, и казались при этом сердитыми, усталыми и совершенно неромантичными. И вот, наконец, подходила их очередь. Счастливчики поднимались и усаживались под дерево, листва которого меняла свой цвет с оранжевого на огненно-красный. Псевдоновобрачные на несколько секунд брали друг друга за руки и нежно улыбались. Щелк! Следующие!

Я вспомнила субботний вечер в Гонконге вскоре после моего приезда. Мой приятель-англичанин женился на китаянке и пригласил меня на свадьбу. Мы ели молочного поросенка с вишенками вместо глаз. Никаких тебе речей и тостов. Вместо этого молодые стояли на небольшом подиуме в центре зала и