магистрат отправляется во Дворец правосудия и там, преклонив колена, все утро слушает защитительную речь мэтра Талона по какому-нибудь делу о наследстве.
– Но почему же на коленях?
– Такова традиция юриспруденции со времен Генриха IV. Прокурор готовит обвинительные материалы. Адвокат оспаривает их. По рангу адвокат считается выше прокурора, и тот обязан выслушивать его, стоя на коленях. Но у адвоката живот подводит от голода, а у прокурора брюхо сытое. Еще бы! Ведь он ухватил хороший куш на всех двенадцати инстанциях судебной процедуры.
– Все это слишком сложно для меня.
– Но вы все же постарайтесь запомнить некоторые подробности. Они могут вам весьма пригодиться, если мы сумеем добиться процесса над вашим мужем.
– Неужели дело дойдет до процесса? – воскликнула Анжелика.
– Нужно, чтобы до этого дошло, – серьезно проговорил адвокат. – Это единственная надежда на его спасение.
В маленьком кабинете мэтра Фалло адвокат снял парик и пригладил ладонью свои жесткие волосы. Его лицо, обычно веселое и оживленное, сейчас казалось озабоченным. Анжелика села у маленького прокурорского стола и принялась машинально вертеть в руках гусиное перо. Она никак не могла набраться смелости и расспросить Дегре. Наконец она не выдержала:
– Вы его видели?
– Кого?
– Моего мужа?
– Нет, что вы! Об этом не может быть и речи, он совершенно изолирован. Де Пейрак не должен ни с кем ни видеться, ни переписываться, за это комендант Бастилии отвечает своей головой.
– Как с ним обращаются?
– Пока хорошо. У него в камере есть даже кровать и два стула, и ему подают обед из кухни коменданта тюрьмы. Мне рассказали также, что он часто поет и кусочками штукатурки исписал математическими формулами все стены своей камеры. И еще он пытается приручить двух огромных пауков.
– О, узнаю Жоффрея, – улыбнулась Анжелика. Но на Глаза ее набежали слезы.
Значит, он жив, он не превратился в слепого и глухого призрака, и стены Бастилии оказались недостаточно непроницаемы, чтобы сквозь них не пробилось эхо его неутомимой жизненной силы.
Она подняла взгляд на Дегре.
– Спасибо, мэтр.
Адвокат с досадой отвел глаза:
– Не надо меня благодарить. Дело необычайно трудное. Должен вам признаться, чтобы добыть эти скудные сведения, я истратил все деньги, что получил от вас.
– Деньги не имеют значения. Скажите, сколько вам Нужно, чтобы продолжить расследование?
Но молодой адвокат упорно продолжал глядеть в сторону, словно он, обычно такой бойкий на язык, вдруг оробел.
– Сказать по чести, – решился он наконец, – я даже подумываю, не должен ли постараться вернуть вам ваши деньги. Мне кажется, я поступил несколько неосмотрительно, согласившись вести дело, судя по всему, весьма сложное.
– Вы отказываетесь защищать моего мужа? – вскричала Анжелика.
Еще вчера она не могла побороть в себе чувство недоверия к адвокату, который, несмотря на все свои великолепные дипломы, влачил жизнь полуголодного бедняка, но сейчас, когда он дал понять, что намерен отказаться от защиты, ее охватила паника.
Он покачал головой и сказал:
– Чтобы защищать, нужны обвинения.
– А в чем его обвиняют?
– Официально – ни в чем. Он просто не существует.
– Но тогда его не смогут осудить.
– Сударыня, о нем могут навсегда забыть. В подземельях Бастилии есть узники, которые сидят по тридцать – сорок лет, и они уже сами не помнят ни своего имени, ни за что их заточили в тюрьму. Вот почему я и говорю: его единственное спасение – добиться процесса. Но даже в том случае, если процесс будет, он скорее всего состоится при закрытых дверях, и подсудимому не разрешат иметь адвоката. Так что вы истратите ваши деньги впустую.
Анжелика подошла к нему и внимательно взглянула ему в глаза.
– Вы боитесь?
– Нет, но меня гложут сомнения. Не лучше ли для меня не вести никакого дела, чем идти на скандал? И не лучше ли для вас вместе с ребенком скрыться где-нибудь в глуши, подальше от столицы, и жить там на оставшиеся у вас деньги, чем рисковать своей жизнью? И не лучше ли для вашего мужа провести несколько лет в тюрьме, чем на процессе быть обвиненным… в колдовстве и в святотатстве?
У Анжелики вырвался вздох облегчения:
– Колдовство и святотатство!.. Значит, вот в чем его обвиняют!
– Во всяком случае, это обвинение послужило поводом для ареста.
