вперед и подставил дубинку ему под подбородок.
— Где Мураками? — спросил я.
Он закашлял кровью и обломками зубов.
Пока телохранитель откашливался и пытался прийти в себя, я обыскал его. В кармане куртки нашел нож «кершо», как у Мураками, а в чехле на поясе — мобильник. И то, и другое сунул к себе в карман.
Сильнее нажал на дубинку и еще раз спросил:
— Где он?
Телохранитель кашлял и плевался.
— Naka da, — прохрипел он. — В доме.
— Где второй?
Телохранитель застонал и попытался дотянуться до лица. Я надавил дубинкой ему на шею. Лицо его исказила гримаса, и он опустил руку.
— Где второй человек?
Он всхлипывал и хрипел.
— Omote da. Впереди.
Есть смысл. Так бы и я устроил себе прикрытие.
Я резко опустил дубинку и нанес телохранителю удар в солнечное сплетение. Со стоном он сложился пополам. Я заступил ему за спину, приставил дубинку к горлу и нажал коленом на позвоночник. Отклонившись, дубинкой я тянул его назад, а коленом толкал вперед. Руки взлетели вверх, чтобы попытаться ослабить давление, но было уже поздно. Гортань хрустнула. Он молча боролся еще с полминуты, потом обвис.
Я опустил его на землю и посмотрел по сторонам. Все тихо. Снял с трупа шапку, куртку и натянул их. Пошарил по земле в поисках очков. Вот они. Их я тоже надел.
Потом оттащил тело как можно дальше в тень, поднял все еще тлеющую сигарету и сунул в рот. Стукнул концом дубинки по тротуару, чтобы закрыть ее, сунул в карман и снова взял в руку баллончик.
В отличие от задней части здания его фасад не имел выхода на перпендикулярные улицы, количество возможных укромных уголков, таким образом, было значительно меньше. Там было только одно хорошее местечко, я знаю: переулок вдоль здания, как раз через дорогу.
Я пошел в сторону фасада, в шапке и очках, с зажженной сигаретой. Голова опущена, взгляд вперед — в такой же позе передвигаются и эти парни, чтобы не остаться в памяти свидетелей и сделать бесполезными телекамеры.
Я увидел его через дорогу, как только завернул за угол. Он было одет так же, как и его только что почивший напарник. Я направился прямо к нему, двигаясь быстро, уверенно. Очки, которые на нас были, отлично защищают от яркого света, но для ночного видения ни черта не подходят. Телохранитель подумал, что я его напарник. Вышел из тени, как будто поприветствовать меня, возможно, недоумевая, почему это я покинул пост.
В трех метрах от него я заметил, как телохранитель в замешательстве сжал губы. За два метра его челюсть начала отвисать, до него дошло: что-то определенно не так. На расстоянии метра он получил ответы на все вопросы, получив в лицо добрую порцию перечного газа.
Руки телохранителя судорожно взлетели к лицу, он отшатнулся. Я выплюнул сигарету, сунул баллончик в карман и достал дубинку. В долю секунды раскрыл ее, зашел со спины и ударил телохранителя по горлу, как и его приятеля, но в этот раз гораздо сильнее, так, что вместе с гортанью порвал и артерии. Телохранитель цеплялся пальцами за металл, его ноги еще несколько секунд конвульсивно искали точку опоры, но когда я дотащил его до переулка, он уже был мертв. Я обыскал и его, нашел еще один нож и еще один мобильник. Нож я оставил. Телефон взял.
Сложил дубинку, положил ее в карман и направился в конец улицы, где нашел таксофон. Я не знал, есть ли у Наоми определитель номера, поэтому не хотел звонить ей с одного из только что приобретенных телефонов.
Она сняла трубку после третьего гудка, голос ее звучал слегка неуверенно.
— Алло?
— Привет, это я.
Пауза.
— Где ты?
— У меня не получается сегодня. Извини.
Еще пауза.
— Ничего. Все нормально. — В ее голосе звучало облегчение.
— Я просто хотел, чтобы ты знала. Я скоро свяжусь с тобой, о’кей?
— О’кей.
Я повесил трубку и вернулся к задней стороне дома. Зашел в тень рядом с телом, которое там оставил.
Один из сотовых телефонов начал вибрировать. Я достал его и открыл.
— Hai, — сказал я.
Услышав характерный рык Мураками, почувствовал мощный впрыск адреналина в систему.
— Он не приедет сегодня, — прорычал он. — Я спущусь через минуту. Позвони Яги и будьте готовы двигаться.
Я понял, что Яги — один из парней, которых я только что уложил.
— Hai, — сказал я.
Он отключился.
Я сунул сотовый назад в карман пальто. Достал дубинку, взял в правую руку и разложил. Баллончик с газом — в левую. Сердце ритмично стучало в груди. Я сделал глубокий вдох носом, задержал воздух, выдохнул.
Задний вход был менее заметным, там всегда меньше людей. Кроме того, там отсутствовали камеры наблюдения. Я был уверен, что он выйдет именно там, как и я когда-то.
Я стоял на краю круга рассеянного света от уличного фонаря — здесь меня Мураками увидит, но узнать не сможет. Нужно, чтобы он подошел как можно ближе, чтобы довести эффект неожиданности до максимума. Неожиданность единственное преимущество, которое у меня было.
Двумя минутами позже Мураками появился в дверях. Я отскочил в тень, очки на глазах, шапка на голове.
С ним была рвущаяся с поводка собака. Понадобилась секунда, чтобы узнать ее без намордника. Белый питбуль, тот самый, который был в машине Мураками после моего боя с Адонисом.
О, черт!
Я чуть не повернулся, чтобы бежать. Но атавистические инстинкты собаки настроены на погоню, поэтому вероятность того, что эта тварь догонит меня и повалит сзади, была очень велика. Придется играть до конца.
По крайней мере зверюга частично отвлекала внимание Мураками. Он резко поднял голову, давая понять, что увидел меня, и тут же опустил взгляд на собаку, которая начала рычать.
Хорошая собачка, подумал я. Хорошая собачка, чтоб тебя…
Они подошли ближе. Мураками снова посмотрел на меня, потом опять на собаку. Чертова зверюга уже рычала по-настоящему, стаккато хищных звуков зарождалось где-то глубоко в ее глотке.
Казалось, Мураками не очень обеспокоился. Полагаю, что собака, которая вместе с «Педигри» употребляет порох и стероиды, а на десерт — слабительные свечи из халапы [16] с перцем, должна рычать на малейший ветерок, и Мураками уже привык к такому поведению и, может быть, даже поощряет его.
Они подошли ближе. Пес начинал выходить из-под контроля, огрызаясь и натягивая поводок. Мураками посмотрел на него сверху вниз. Я услышал, как он сказал:
— Doushitanda? Что это с тобой?
Потом его голова начала подниматься. Мураками не был так близко, как мне хотелось бы, но я понимал, что следующий его взгляд расставит вещи по местам. У меня уже не будет лучшей возможности.
