Разве не говорил Осман Ферраджи, что ее сила подобна вулкану? Тогда эти слова казались насмешкой: она чувствовала себя такой слабой, немощной, так нестерпимо болела спина… Но теперь… Почему бы ей не осуществить этот безумный замысел? Сбежать из гарема! Что ж, в своей жизни ей не раз случалось пускаться в отчаянные предприятия. И побеждать!..
Скорым шагом она обошла дворик, миновала длинную галерею, пересекла сад, где два фиговых дерева бросали на пруд свои библейские тени, проникла в другой внутренний дворик. Там, под низкими арками, осеняющими темный вход в жилые покои, перед ней возник Рамидан, глава стражников Лейлы Айши.
– Я хотела бы видеть твою госпожу, – сказала ему Анжелика.
Холодный взгляд негра выразил колебание. Что надо этой беспокойной сопернице, ставленнице Верховного евнуха, против которой вот уже неделю Лейла Айша и Дэзи-Валила направляют самые пагубные чары своих доверенных колдунов? Бичевание Анжелики отнюдь не успокоило властную повелительницу. Ее не обманешь! Сопротивляясь Мулею Исмаилу, эта змея избрала самое верное средство привязать его к себе. А острие кинжала, приставленное непокорной к горлу султана, лишь разожгло его желание. Пока он медлит с укрощением этой тигрицы, но уверен, что сумеет превратить ее в воркующую горлинку. Он рассказал об этом самой Лейле Айше! Говорил, что эта женщина не сможет устоять против любви. Если б не его неосторожность – зачем он оставил за поясом кинжал? – француженка уже млела бы в его объятиях. Он хвастался, что обольстит ее силой сладострастия, усыпит ее ум и завладеет телом. Впервые Мулей Исмаил так поддался искушению связать себя с женщиной, что был готов на все за улыбку, за ласку без принуждения.
Проницательная негритянка оказалась очень чувствительна к таким переменам. Черные волны гнева и страха захлестывали ее. Будь француженка чуть ловчее, она бы прочно завладела тираном, водила бы его на поводке, словно прирученного гепарда, как она сама водит черную пантеру Альхади…
А тут еще этот дьявол Осман Ферраджи подыгрывает чужеземке, распуская слухи, будто француженка умирает. Султан беспрестанно справляется о ней, рвется ее навестить. Пока Верховный евнух противится. Больная, мол, перепугана, появление господина и повелителя может вызвать новый приступ лихорадки, а ведь говорят, она улыбнулась, получив подарок, что передал ей Мулей Исмаил: изумрудное ожерелье, украденное с итальянской галеры. Значит, она любит драгоценности… И сразу же султан стал посылать в город за ювелирными изделиями, подолгу рассматривать лучшие из них в лупу…
Эти безрассудства весьма беспокоили Лейлу Айшу и Дэзи. Они обсудили все возможные средства борьбы и, прежде всего, самое простое: если опасная соперница при смерти, следует поднести ей отвар, что поможет закончить так кстати начатое дело. Но самые ловкие служанки и самые пронырливые колдуны, когда им поручали отнести лекарство, неизменно наталкивались на бдительных стражей Османа Ферраджи.
И вот француженка, казалось, совершенно выздоровевшая, просит свидания с теми, кто с проклятиями и ненавистью преследовал ее. Поразмыслив, Рамидан попросил ее обождать. Неподалеку Принц-Конфетка в малиновом тюрбане и сахарно-белых одеждах играл в рубку голов, размахивая своей деревянной саблей. Стальную пришлось забрать – слишком много ран она нанесла окружающим.
Евнух вернулся. Жестом пригласил Анжелику в покои, где огромная негритянка восседала среди нагромождения жаровен, грелок и медных курильниц, в которых горели душистые травы. Дэзи-Валила была с ней. На двух низких столах стояли граненые чаши из богемского стекла, из которых султанши пили мятный чай, и бесчисленные медные ящички с чаем, сластями и табаком.
Первая жена Мулея Исмаила вынула изо рта длинный чубук трубки, выпустив облако дыма к потолку из кедрового дерева. Это был ее тайный порок, поскольку султан открыто не одобрял курение и винопитие, запрещенные Магометом. Сам он не пил ничего кроме воды и ни разу не поднес к губам чубук кальяна. Он не желал походить на развращенных турок, что пекутся о земных удовольствиях больше, нежели о величии ислама и прославлении Аллаха. Что до Лейлы Айши, она доставала табак и выпивку у рабов-христиан, единственных, кто имел право употреблять и покупать их.
Войдя, Анжелика смиренно преклонила колени на роскошный ковер. Склонив голову, она оставалась в этом положении перед обеими султаншами, пока те молча рассматривали ее.
Затем она сняла с пальца кольцо с бирювой, что когда-то подарил ей персидский посол Бахтияр-бей, и положила его перед Лейлой Айшей.
– Вот мой подарок, – сказала она по-арабски. – Я понимаю, он слишком скромен, но у меня больше ничего нет.
Глаза негритянки вспыхнули.
– Я не принимаю твоего подарка! И ты лгунья. У тебя есть изумрудное ожерелье, подаренное султаном.
Анжелика покачала головой и сказала по-французски, обращаясь к Дэзи:
– Я отказалась от изумрудного ожерелья. Я не могу быть избранницей Мулея Исмаила. И никогда не буду ею… если вы мне поможете.
Англичанка перевела, и Лейла Айша склонилась к Анжелике, внезапно проявив жадное внимание:
– Что ты хочешь сказать?
– Что вам лучше помочь мне бежать, чем пытаться отравить или облить купоросом.
Они долго тихо говорили, сидя рядом, как подруги-заговорщицы. Их ненависть Анжелика превратила в свою сообщницу. В конце концов, чем они рисковали, помогая ей? Либо Анжелике удастся побег, и они ее больше не увидят, либо, если ее поймают, она будет обречена на страшную смерть. Во всяком случае, никто не заподозрит султанш в причастности к ее исчезновению, как заподозрили бы, найдя отравленной. Они ведь не отвечают за гарем. Их не могут обвинить в побеге наложницы.
– Никогда ни одна женщина не убегала из гарема, – сказала Лейла Айша. – Верховному евнуху отрубят голову!
Ее глаза, налившиеся кровью, посверкивали красным огнем:
– Я понимаю… Все исполняется… Мой астролог прочел по расположению светил, что ты станешь причиной смерти Османа Ферраджи…
Сильная дрожь пробежала по спине Анжелики. «И он, конечно, прочел это же», – подумала она. Вот отчего он смотрел на нее таким странным взглядом! «Теперь мне предстоит бороться против судьбы, Фирюза, чтобы ты не оказалась сильнее меня!..»
