– Представляю вам, сударыня, Вассоса Миколеса. Славный юноша, не так ли?
Анжелика вежливо промолчала. Ей случалось любоваться мужчинами-греками, сохранявшими античную энергию и грацию. Но этот невысокий сутулый и тощий парень с реденькими усиками красотой не отличался. Скорее уж он походил на своего спутника. Анжелика переводила взгляд с одного на другого.
– Да, сударыня, вы угадали, – обрадовался Савари. – Это мой сын.
– Ваш сын, мэтр Савари? А я не знала, что у вас есть дети.
– Имеются кое-где на Востоке. Хе-хе-хе! Я ведь был помоложе и поретивее, когда тридцать лет назад впервые попал на остров Санторин. Я был просто молодой француз, бедный и галантный, как все французы.
Он рассказал, что, попав опять на Санторин лет пятнадцать назад, убедился, что его незаконный сын растет хорошим рыбаком. Все семейство Миколесов взирало на француза-путешественника с великим почтением, и тогда он оставил там на хранение целый бочоночек минерального мумие, добытого в Персии с риском для жизни.
– Вы понимаете, сударыня, что это значит? Целый бочоночек! Теперь мы спасемся!
Анжелика не слишком понимала, чем это им поможет. Не понимала и того, что может поделать тощий отпрыск маленького парижского аптекаря против экипажей двух пиратских кораблей. Но Савари весь лучился уверенностью. Он нашел себе помощников. Вассос со своими дядьями привезет мумие в Кандию и сумеет передать отцу. И тогда в этом царстве рабов произойдут великие дела!
Глава 15
Уже несколько часов «Гермес» тихо покачивался на волнах у входа в порт Кандии. Жестоко палило солнце. Бриз доносил с берега запахи масла и апельсинов. Наконец начался закат, и по-восточному яркая пестрота красок города стала покрываться розоватой дымкой. Крит раньше принадлежал христианам, а теперь оказался в руках мусульман, и нынешние его хозяева не замедлили подтвердить свою власть, соорудив много минаретов, белыми свечами торчащих среди колоколен и куполов греческих и венецианских церквей.
Д'Эскренвиль спустился в каик и поехал на берег, едва корабль встал на якорь. Анжелика сидела на мостике в разглядывала город – цель ее стремлений, ее безумного путешествия.
От древнего Крита, где решил поселиться Минотавр, от страшного лабиринта теперь осталась только Кандия, город, исполненный суеты и беспорядка, современный лабиринт, в котором заблудились и перемешались все расы, гордиев узел трех материков, Азии, Африки и Европы, от которых она находилась примерно на равном расстоянии. Только турок там почему-то не было видно. Когда пиратские фрегаты подняли зеленый с белым флаг герцога Тосканского, на форте взметнулось красное с белым полумесяцем оттоманское знамя, и на этом все формальности кончились.
На рейде и вдоль набережной покачивалось на якоре десятка два галер и военных судов, несколько сот барок и парусников. Анжелика обратила внимание на нарядный галиот с десятком начищенных до блеска пушек.
– Это не французская галера? – спросила она с надеждой.
Стоявший рядом Савари мельком взглянул на корабль.
– Нет, это мальтийская галера. Видите: флаг красный с белым крестом. Флот Мальты один из самых сильных в Средиземноморье. Христовы рыцари очень богаты. А вообще, чего вы ждете от французов в Кандии, раз вы пленница?..
И он стал объяснять, что Кандия, кому бы она ни принадлежала – грекам, французам, венецианцам или туркам, – оставалась и останется тем, чем была в течение веков, – прибежищем пиратов-христиан, как Александретта – прибежищем оттоманских пиратов, а Алжир – берберских. Все, кто бороздили моря под любыми флагами, – Тосканы, Неаполя, Мальты, Сицилии, Португалии, с командой из наихудших представителей христианского общества у себя на борту, рано или поздно являлись на рынки Кандии, – надо было лишь заплатить турецким властям пошлину.
Анжелика разглядывала товары, выложенные на набережных и на баржах; там были, конечно, ткани, рыба, бочонки с оливковым маслом, груды арбузов и дынь, но всего этого было не так уж много, гораздо меньше, чем полагалось бы в торговом порту.
– Тут больше всего военных кораблей. Зачем они здесь?
– А зачем мы с вами здесь? – У Савари блеснули глаза. – Видите: у большинства кораблей люки закрыты. Торговые суда, везущие обычные товары, всегда открывают вход в трюмы, войдя в порт. Видите усиленную стражу на мостиках? Что они сторожат там? Самый дорогой товар.
Анжелика не сдержала дрожи.
– Рабы? Это все торговцы рабами?..
Савари не ответил, потому что как раз в эту минуту к борту «Гермеса» подошел довольно жалкий каик, на корме которого сидел европеец в потертой одежде и шляпе с общипанным плюмажем, с маленьким – не больше носового платка – флажком в руках. На флажке были золотые лилии на серебряном фоне.
– Француз! – воскликнула Анжелика, продолжавшая, несмотря на все саркастические замечания ученого, надеяться на помощь соотечественников.
Пассажир каика услышал ее, слегка поклонился и крикнул:
– Есть Эскренвиль на борту?
Так как никто не отвечал, он уцепился за веревочную лестницу и поднялся на борт. Несколько матросов, стоявших на вахте, то есть развлекавшихся игрой в карты и щелканьем семечек, небрежно отвечали, что начальник где-то в порту. В это время из каюты вышла Эллида, приветливо улыбнулась растерянному посетителю и тихо сказала Анжелике:
– Это господин Роша, французский консул. Не поговоришь ли ты с ним? Может быть, он тебе поможет… Я пойду принесу вам французского вина.
– Теперь вспоминаю. Господин Роша! Да ведь это имя того, кто занимает принадлежащую мне
