скрашивали их жизнь.
Природа здешних мест отличалась своей красотой, а зимы были менее суровые, нежели в Канаде.
Когда же девушки узнали, что «королевский подарок», по поводу которого они так сокрушались, всего лишь нищенская подачка по сравнению с дарами, обещанными любезным губернатором новобрачным в Голдсборо — и при этом им не придется пускаться в полное опасностей плавание по океану, продираться через леса, населенные индейцами и хищными зверями, — улыбки вновь засветились на их заинтересовавшихся личиках. Некоторые из них запротестовали, но скорее всего, для проформы.
— Моим трем подружкам и мне обещали в мужья офицеров, — заметила с серьезным видом Дельфина. — -В монастыре нас учили хорошим манерам, умению вести хозяйство, принимать именитых людей, беседовать и делать поклоны принцам. И я уверена, что от предназначавшихся нам в супруги квебекских мужчин не будет так неприятно пахнуть этим ромом.
— Вы правы, — согласилась с ней Анжелика. — От них скорее всего будет исходить запах ржаной или маисовой водки. Отличный напиток, между прочим, особенно в холодное зимнее время. Ну, дорогие дамы, — добавила она с улыбкой, — если сейчас, находясь в Америке, вы всего пугаетесь, то что же вы будете делать, когда на вашем пути будут ирокезы, бури, голод, словом, все, что вас ожидает в Новом Свете. В Канаде всех этих опасностей значительно больше, поскольку она и находится дальше, и вообще это более дикий край.
— А я, — спросила мавританка, — со мной не будут обращаться, как с рабыней, как это было на островах? Мне говорили, что там именно так относятся к людям с темной кожей. Я воспитывалась в монастыре в Нейи. Одна благородная дама регулярно приезжала туда и оплачивала мой пансион. Я умею читать, писать, вышивать по шелку.
Колен простодушно взял ее за подбородок.
— Если вы будете такой же нежной и разумной, как кажетесь, моя красавица, то вы найдете себе покровителя, и я лично прослежу за тем, чтобы вы были хорошо устроены.
Во всяком случае, подумайте над этим и обсудите с вашей дуэньей. А если мое предложение не подойдет вам, знайте, что господин де Пейрак прикажет переправить вас в акадийское поселение на другом берегу Французского залива, где вы наверняка встретите хороший прием.
Госпожа Петрониль была сильно расстроена. Более осведомленная, чем ее компаньонки, и менее удивленная, чем эго могло показаться, она отлично поняла, что эти французы и англичане не были, как это утверждал Жоб Симон, морскими разбойниками и ревностными подданными французского короля. Наконец, она не очень-то умела ориентироваться на местности, и карты, которые Колен и граф де Пейрак развернули перед ней с тем, чтобы убедить ее в том, что Квебек находился совсем не близко, окончательно запутали ей голову.
— Ах, если бы наша благодетельница была здесь! — Сказала она со вздохом.
— Это привело бы к еще большему борделю! — произнесла Жюльена с интонацией, выдававшей в ней жительницу парижского предместья. Уж в борделях-то она разбиралась не хуже, чем в молитвах.
Тут ее неприятельница Антуанетта снова вцепилась ей в волосы.
Когда их разняли. Колен приказал Жюльене: «А ну, девица, подойти сюда!»
Она была единственной среди девушек, к кому он обратился на «ты», показав тем самым, что у него не было сомнений относительно ее принадлежности к определенному типу женщин.
— Я не могу тебя оставить здесь, — объявил он ей, отведя ее в угол сарая.
— И не потому, что ты из предместья, а по той причине, что ты больна, и я не хочу, чтобы мои люди заразились.
При этих словах Жюльена начала истерично кричать.
— Я больна? Это не правда! Не так давно один присяжный хирург осмотрел меня и сказал, что я свежа, как роза. И поскольку после этого я все время была в больнице, то от каких же, по-вашему, мужчин я могла подцепить болезни, о которых вы говорите? Мадам Анжелика, помогите! Послушайте, что он говорит!… Он говорит, что я больна!
— Эта женщина больна, посмотрите на ее лицо, — повторил Колен, обращаясь к Анжелике.
Действительно, полное лицо Жюльены имело неприятный восковой оттенок, под глазами были темные круги. Блеск глаз выдавал сильную горячку.
— Я не думаю, что она больна, — сказала Анжелика. — Уверена, что она была ранена во время кораблекрушения. Она все время отказывалась от лечения. Ее состояние ухудшается. Послушайте, Жюльена, дайте вас перевязать, ведь вы рискуете своей жизнью…
— Идите вы…, — грубо ответила девушка. Анжелика влепила ей наотмашь пару пощечин, от которых та тут же рухнула на землю. Она и впрямь с трудом держалась на ногах.
— Если будешь противиться лечению, сегодня же вечером отправлю тебя с людьми с «Бесстрашного», — сказал Колен.
Распростертая на земле Жюльена казалось побежденной и вызывала жалость. Ее обезумевшие глаза говорили о панических поисках выхода из этого положения.
— Я боюсь, что вы сделаете мне больно, — жалобно сказала она.
В этот момент позади стоявших в сарае послышался крикливый голос Аристида Бомаршана, который неизвестно каким образом там оказался.
— Только не она, красавица! Я вас уверяю. Нет такого врача, у которого была бы более легкая рука. Посмотрите-ка на эту работу. Заштопано ее руками, это я вам говорю.
Проворным движением пальцев он развязал шнурок, поддерживавший его короткие штаны, и продемонстрировал Жюльене свой бледный живот, который пересекал большой фиолетовый шрам.
— Полюбуйтесь на это! Это мадам Анжелика зашила, да! У меня все кишки вывалились наружу. Если бы не она…
— Невероятно! — воскликнула Жюльена, добавив к этому несколько ругательств.
— И я о том же. Ну, смотрите! А ниже, ниже тоже все в порядке и к вашим услугам, моя красавица!
— Ну, хватит вольностей, — прервала его Анжелика, видя, какой оборот начал принимать разговор. — Вы хулиган, Аристид, и я не посоветовала бы и дочери дьявола или последней из уличных девок встречаться с вами. Это было бы слишком хорошо для вас и слишком плохо для них.
— Вы меня обижаете, мадам, у меня есть достоинство, — сказал Аристид, медленно завязывая шнурок…
— Ну, ладно, — вмешался Колен, отстранив Аристида. — Иди, тебе больше нечего здесь делать. Он схватил его за ворот и повел к двери.
— Честное слово, ты такой надоедливый и нахальный, как комар. Кончится тем, что я утоплю тебя собственными руками.
Жюльена, ободренная, громко рассмеялась.
— Он мне нравится, этот! Гордый, настоящий мужчина!
— Тем лучше для тебя. Предупреждаю, что это самый презренный негодяй обоих полушарий.
Анжелика присела на корточки около поверженного несчастного существа, которое, однако, сохранило в себе достаточно сарказма для шуток и ругательств. Истинное дитя парижского Двора чудес.
— Я знаю, почему ты не даешь перевязать тебя, — сказала она вполголоса.
— Нет, вы не можете этого знать, — возразила девушка, посмотрев на Анжелику затравленным взглядом.
— Я догадалась… На твоем теле клеймо, цветок лилии!… Послушай, обещаю тебе ничего не говорить об этом коменданту, но при условии, что ты станешь послушной и будешь во всем подчиняться мне.
— Правда, что ничего не скажете? — выдохнула Жюльена.
— Слово «маркизы», клянусь.
И Анжелика, скрестив два пальца, плюнула на землю. Именно так обычно клялись в «Маттери».
Полностью оцепеневшая, Жюльена не проронила ни единого слова, позволила Анжелике наложить повязку на распухший бок, послушно проглотила микстуру и целебный настой из трав. Ее мысли были до такой степени поглощены неизвестностью, которая ожидала ее на земле Америки, что она даже забыла простонать. Теперь Анжелика уже не беспокоилась о ее здоровье. Она подложила ей под голову маленький валик сена и тихонько потрепала по щеке.
— Могу поспорить, что у так понравившегося тебе Аристида на спине точно такая же лилия, как у тебя.
