год.
После последнего благословения верующие, замерзшие, усталые, жаждущие обрести теплые дома и полные столы, бросились к выходу. Вскоре стало невозможно пройти.
Над толпой было слышно ржанье лошадей, которые ожидали на площади.
Анжелика потеряла из виду своих спутников. Онорина и Керубин, которых несли Иоланта и Адемар, уже спускались по лестнице и шли домой.
Анжелику оттеснили к боковой двери. Духовенство, сняв облачения, также, вышло.
Епископ хотел пройти до семинарии вместе с толпой верующих. Анжелика терпеливо ждала, опершись о косяк двери, разглядывая при свете фонарей лица знакомых, красные и закутанные. Они весело переговаривались.
В этот момент она почувствовала, что ее крепко обняли за талию. Она подняла глаза, готовая наказать наглеца, и узнала взгляд голубых глаз герцога де Вивонна.
— Соизволите ли вы наконец узнать меня, прекрасная богиня Средиземноморья?
Он наклонился к ней с улыбкой, наполовину вкрадчивой; наполовину насмешливой.
Он воспользовался толчеей этой ночи, толпой, подгоняв. мой холодом и увлеченной другими развлечениями, чтобы подойти к ней, что он не решался ранее сделать публично.
Она молчала, он настаивал.
— Я знаю, вы меня узнали. Я был бы в отчаянии, если бы нет.
Анжелика была недовольна тем, что она сначала застыла и онемела.
Крики и смех вокруг заглушали слова, которые шептал герцог.
— Кажется, вы боитесь меня, — сказал он, — вы дрожите.
— Это от неожиданности.
— Может быть, от волнения?
— Вы очень самоуверенны.
— А вы очень забывчивы. Вы не вспоминаете наши милые забавы, когда мы были вместе в Средиземноморье?
— С трудом!
— Значит, вы неблагодарны? Исполняя ваш каприз, я взял вас на борт своей галеры, и мне это обошлось очень дорого у короля. Без вмешательства Атенаис мне не удалось бы избежать последствий этой оплошности. Его Величество продержал меня больше часа в своем кабинете, жестоко упрекая меня за участие в вашем бегстве.
— Это был хороший поступок, герцог.
Но внезапно Анжелику охватило волнение. За этим знакомым красивым, немного отекшим лицом, освещенным неверным светом факелов, был Версаль, был король, такие близкие, что, казалось, обернувшись, она увидит не маленькую площадь, уставленную санями, а аллеи королевских садов, где бежали курьеры, оповещая о прибытии короля.
Заметил ли герцог это смятение, которое Анжелика не могла скрыть? Он сильнее обнял ее, и она поняла, что красивый адмирал по-прежнему полон сил.
Толпа прижала их к дверям, и Анжелика чувствовала, как углы каменного косяка впиваются ей в плечо. Когда, наконец, люди кончат выходить?..
— Чем вы заплатите мне за ценное сообщение, касающееся двора Его Величества? Поцелуем?
— Сударь, эта просьба не соответствует ни месту, ни времени.
— Я все же выдам вам этот секрет.
Он прошептал ей на ухо, эта поза была предлогом для того, чтобы почти коснуться ее щеки.
— Король еще не выздоровел от мадам Плесси-Бельер…
Последовало небольшое молчание, он по-прежнему оставался склоненным к ней, как будто вдыхал ее аромат.
Но Анжелика оставалась равнодушной. Ей хотелось, чтобы он перестал так сильно ее обнимать. Прикосновение его руки, одетой в кожаную перчатку, к ее талии было ей неприятно. Были ли это рассуждения мадемуазель д'Уредан по поводу неаполитанской болезни, но у нее от этого прикосновения на теле выступила «гусиная кожа».
Анжелика попыталась освободиться.
— Герцог, будьте любезны отпустить меня. Вы слишком сильно меня обнимаете.
Он нахмурился.
— Вы явно холодны со мной. Это — не правильная политика.
В его раздраженном тоне чувствовалась угроза.
— Я мог бы вам помочь.
— Чем именно?
Герцог де ла Ферте подбородком показал на Жоффрея де Пейрака.
— Это с ним вы пытались встретиться в Средиземноморье? Я узнал его по той дерзости, с которой он пристал к этому берегу с развевающимся французским знаменем. Он не боится попасть в ловушку? Ведь есть много причин, чтобы его поймать. Если будут знать об его прошлом.
— Каком прошлом?
— Пиратском прошлом. Он стрелял по галерам короля. Я могу засвидетельствовать это — или нет — перед Его Величеством.
— И что вы хотите в обмен на ваше любезное молчание?
— Иметь иногда удовольствие встречать вас в Квебеке, чтобы вы не бежали от меня, как от зачумленного… по непонятным для меня причинам. Мы ведь нравились друг другу. Ваше пышное появление показалось мне благоприятным знамением, посланным небом. Так скучно… в этой провинции.
— Однако вы предпочли эту провинцию Бастилии.
— Бастилии!
Он вздрогнул от неожиданности, широко открыв глаза.
— Откуда у вас такая мысль?
— Изгнание в Канаду заменяет иногда ордер на арест, и ваше стремление сохранить инкогнито…
— Но я не хотел, чтобы мне докучали, — вскричал он, — и это только временная отлучка. Да, у меня были некоторые неприятности из-за интриг завистников. Секретарь министра ревновал меня к своей любовнице, которую я у него отбил. Он сообщил о незаконной торговой сделке, в которой я имел глупость участвовать. Это не имело большого значения, но разгневанный министр хотел донести на меня, хотя я и шеф-адмирал, и составить на меня обвинительное заключение. Надо затруднить его задачу — не являться по его вызову, не отвечать на вопросы. Меня будут искать — а я буду в Турции, в Алжире — да мало ли где. Дело затянется. Для того чтобы оправдать мое отсутствие после всего случившегося, я получил от Кольбера распоряжение о тайном расследовании в Канаде: выяснить возможность защиты ее морскими силами. Весной я могу возвратиться.
— Вы считаете, министр будет меньше разгневан?
— Нет, но, возможно, он забудет… или умрет.
Он расхохотался.
— Мне показалось, — сказала Анжелика, — что вас подозревали в намерении отравить короля.
Герцог изменился в лице, глаза его вылезли из орбит.
— Что вы говорите? — прошептал он сдавленным голосом. — Вы с ума сошли. Откуда дошли до вас такие слухи?
— Сударь, вы мне не даете дышать.
— Я хотел бы помешать вам дышать совсем.
Но он отпустил ее, и она наконец получила свободу.
— Как вы дерзнули высказать такое подозрение? Я, который так предан королю, и моя сестра…
— Я сказала это, чтобы вы меня отпустили, — сказала она, весело рассмеявшись. — Почему такая ярость? Разве есть доля истины в моей шутке?
— Нет. Но вы говорите необдуманно. Подобными словами, легкомысленно сказанными, вы можете причинить мне большой вред.
— Не больший, чем тот, которым вы мне только что угрожали.
