Пусть будет так! Они мертвы, их похоронили. Похоже «забывчивость» предсказательниц убедила ее.
Но Анжелика надеялась, что ей стоит безоговорочно поверить в те знаки и предзнаменования, на которые указывали Рут и Номи.
Ибо Рут, после того, как объявила ей об испытании и с большим трудом объяснила в чем состоит его сущность, ничего к этому не добавила. То ли потому, что была рассеянна, то ли оттого, что не была уж столь близка с Анжеликой, как в Салеме, или может, ее меньше интересовали ее дела по причине слабости здоровья и души после смерти Агар, тюрьмы… волшебница не могла уже так далеко заглядывать в будущее. Ее спокойствие по поводу судьбы Анжелики было полным. Все было окутано голубой дымкой, все, что касалось будущего Императрицы, то есть ее, по определению карт Таро, – героини трех триумфальных семистиший.
С большим трудом двое английских моряков тащили своего компаньона, пьяницу из экипажа. Его тошнило одновременно вином, которое он в неограниченном количестве употребил в «Гостинице при форте» и проклятьями в адрес этих «пожирателей тумана», напоивших его отменными французскими винами.
Ему связали руки и ноги и кинули на дно шлюпки.
Пришел момент прощания.
Рут Саммерс повернулась к Анжелике.
– Не терзайся!
– Мое беспокойство бессмысленно?
– Ты беспокоишься преждевременно. Это глупость. Ты обращаешь свои силы против немощных призраков.
На берегу собралось немного побольше людей, чем во время их приезда.
Жоффрей пришел попрощаться и вручил англичанкам подарки, среди которых был большой отрез черной ткани, чтобы они могли сшить себе более удобные одеяния.
Анжелика стояла рядом и смотрела, как они удаляются в шлюпке, танцующей на волнах, прижавшиеся друг к другу в своих черных капюшонах и плащах. Они напоминали черных ворон. Рядом с ними находились их защитники
– английские дворяне и офицеры в красных и черных камзолах, с развевающимися перьями, жабо и кружевными манжетами – и матросы в красно-белых шапочках, которые работали веслами, посылая последние прощальные крики берегам Французского залива от берегов Темзы.
Они возвращались в Салем, красивейший маленький городок с его сиренью, тыквами и позорным столбом.
16
– Приходите мне помочь, – сказала Анжелика Северине Берн.
После отъезда двух англичанок, появление которых произвело переворот в спокойной жизни города, но возле которых многие объединились, чтобы получить совет и лекарство, был созван Городской Совет, решивший устроить на скале лазарет. Каменщики и столяры отправились туда, чтобы обновить стены, балки, дверные петли и замок, залатать дыры в крыше. Вдоль стен укрепили доски, чтобы расставить на них склянки, коробочки, порошки, мензурки и колбы, а на полу разместили несколько сундуков для белья, ваты, корпии и одеял, а также для запасов масла, свечей и топлива.
Оставалось подмести пол и промыть щелочным раствором стол и скамеечки.
Анжелика поднималась по тропинке в сопровождении девушки и целого выводка маленьких девочек, среди которых были Доротея и Джаннетон с острова Монеган и маленькая англичанка, избежавшая гибели в Брюнсвик-Фолс
– Роза-Анна, дочка Уильямов.
Немного спустя, пока малышки выносили корзины с мусором, Анжелика и Северина, вооружившись вениками из еловых лап, старательно и энергично подметали пол и площадку вокруг будущего лазарета.
Анжелика «открыла огонь».
– А теперь скажи мне, есть ли у тебя новости о Натаниэле де Рамбур?
– Почему именно о нем? – спросила девушка, отводя взгляд.
– Потому что и у него найдется повод интересоваться тобой!
Северина пожала плечами и издала ехидный смешок, смягченный, однако, чем-то вроде снисходительности.
– Он? Меня бы это удивило! Что это взбрело ему в голову? Ничего. Меньше, чем ничего! Он похож на большую чайку, которая заблудилась в бурю! И больше того! Чайка всегда найдет своих, ее интересуют средства к существованию. Тогда, как его – нет! Он ни о чем не думает! Одни только неосуществимые проекты. Он ничего не знает…
Она перестала подметать и повернула к Анжелике лицо, на котором горели блестящие и оживленные черные глаза.
– Представьте себе, он даже не представлял себе, откуда взялось слово «гугенот», которым называют нас, французских реформистов.
Он не знал, что это слово произошло от немецкого «айдгеноссен», что значит «конфедераты». Так называли швейцарских партизан, которые хотели присоединиться к Конфедерации Швейцарии и бороться против герцога французской Савойи.
А позднее другие наши кальвинисты объявили себя вне старых доктрин. Тогда наши противники- католики прозвали нас «егенеты», что мало-помалу превратилось в «гугеноты». Я все это отлично знаю. Тетя Анна такая ученая, и она многое мне рассказала. Но он! Его невежество… это… жалко его
