- Подождите, не сердитесь, - улыбаясь, шутливо сказал Миша - Я не собирался вас пугать, хотя могу честно открыться, что вашему кролю завидую. Меня беспокоит лишь происхождение странных звуков, услышанных мною в воде. Что же касается моей способности определять сущность человека по внешнему виду, то я и тут пасую перед вами. Кстати… вон, идет вдоль берега… направляясь к нам, какой-то старик. Давайте определим вместе: кто он такой, какая у него профессия, для чего он тут ходит в одиночестве и о чем думает.
Предложение Миши было вызвано тем, что оп хотел переменить разговор, принявший невыгодный для него оборот. Над ними празднично сияет южное солнце. Рядом тихо плещется теплое, ласковое море, зеленовато-голубоватое вблизи и темно-синее вдали. А дышится как! Сколько жизненной силы вливает опьяняющий морской воздух, пахнущий озоном и водорослями! И вдруг какие-то разговоры об отвратительном звуке, услышанном в воде, и о драке между спрутом и омаром…
Вдали, почти возле самой воды, шел человек с длинной палкой в руке. В его походке чувствовалась какая-то неуверенность. Он часто останавливался, словно к чему-то прислушиваясь и шевелил палкой камешки. Затем снова шел как-то странно, не сгибая колеи и неестественно подняв голову вверх.
- Быть может, это слепой? - предположила Люда.
- Что делать слепому на берегу моря без провожатого? Обратите внимание - он снова остановился и смотрит на море - именно смотрит!
- А мне кажется, что он все-таки слепой или видит очень плохо, - ответила Люда, становясь на колени.
Вскоре человек подошел настолько близко, что его уже можно было разглядеть как следует. Это был мужчина лет пятидесяти, одетый в светло-серый опрятный костюм. Черная окладистая борода обрамляла его лицо, бледное и болезненное. Его глаза были неподвижны и устремлены в одну точку. Палку он выставлял вперед, как бы прощупывая ею дорогу.
- Обратите внимание на его лицо… - почти шепотом проговорила Люда. - Какое выразительное! Такое не всегда встретишь у слепых.
- Что же, по-вашему, оно выражает? - гак же тихо спросил Миша.
Люда ответила не сразу. Она еще некоторое время смотрела на человека, остановившегося невдалеке и повернувшего свое лицо к морю. Только после того, как он снова заработал своей палкой, собираясь тронуться дальше. Люда прошептала: - Лицо выражает мужество, непреклонную волю, целеустремленность. Человек, видно, много испытал в своей жизни, но это не сломило его. Он не только слепой или плохо видит, но еще и больной… Однако в душе этого человека горит огонь, это человек сильный духом, - вот мое мнение…
- Не слишком ли: 'воля к победе', 'сильные духом', - иронически заметил Миша, осторожно, чтобы не шуметь, также становись на колени.
- А вы что думаете?
- Вообще, конечно… - начал Миша сбивчиво. - Он был в свое время энергичным и, быть может, обладал теми качествами, которые вы ему приписали, но сейчас, - это только отражение прошлого. Теперь он инвалид, получает, вероятно, пенсию и живет себе спокойно у моря. По всей видимости в прошлом он был отчаянным рыболовом-любителем, а сейчас, гуляя по берегу и прислушиваясь к прибою волн, вспоминает о былом.
Люда собралась, было, возразить, но слепой подошел так близко, что даже тихий шепот мог уже быть им услышан. Известно ведь, как обострен слух у слепых.
- Извините, товарищ! - обратился Миша к подошедшему. - Быть может, вам трудно самому выйти на дорогу? Может быть нам нужно помочь, проводить?
- Благодарю вас, - ответил слепой мягким грудным баритоном. - Но я должен отказаться от вашей помощи. Дорога мне не нужна: я просто прогуливаюсь вдоль берега.
- Может быть, посидите с нами? - предложила Люда.
Человек повернул голову в сторону Люды. На его лице появилось выражение, говорившее о том, что он старается рассмотреть ее.
- Ну что ж… Воспользуюсь вашим предложением и, пожалуй, посижу несколько минут.
Миша быстро вскочил и бросился помогать незнакомцу опуститься на землю.
- Вот со зрением у меня плохо, молодые люди, - начал слепой, вытягивая ноги и бережно укладывая рядом свою палку. - Нельзя сказать, что я совсем слепой. Кое-что я все-таки вижу. Но очень слабо. Очень слабо! - повторил он с ударением. - Для вас сейчас день, ярко светит солнце, море переливается красками, а для меня все это только очень неясный лунный пейзаж. Море - это черная масса. На ней я вижу светлую дорожку, наподобие той, что вы видите в лунную ночь. Люди - это силуэты. Правда, усилием воли напрягая зрение, я иногда вижу людей и более отчетливо, но, признаться, пользуюсь этим редко, только при крайней необходимости. Уж очень утомительное дело.
- А нас вы хорошо видите? - спросила Люда.
- Да, вижу, - ответил он. - Вы в купальных костюмах. По-видимому, приезжие. Рядом с вами чемоданы.
Наступило неловкое молчание. Миша считал, что говорить об испорченном зрении не совсем удобно. Очень многие люди, охотно рассказывающие о своей болезни, не терпят, когда об этом начинают напоминать посторонние. То же самое решила и Люда.
- Большое счастье, молодые люди, иметь настоящее зрение, - снова заговорил неизвестный. - Человек должен видеть далеко.
- Вы, вероятно, ни о чем не думаете, как вылечиться? - осторожно спросил Миша.
- Я?.. - спросил незнакомец с таким искренним удивлением, словно ему задали совершенно нелепый вопрос. - Я? - продолжал он, поворачивая голову в сторону Миши. - Да откуда вы это взяли?
- Вы же только что говорили, что каждый человек должен видеть далеко, всюду и, кажется… в любых условиях… - вставила Люда.
- Конечно! - подтвердил слепой.
- Так почему же вы не хотите бороться со слепотой? - допрашивала его Люда.
- Я не хочу? - снова удивился он. - Откуда вы взяли? Наоборот! Я очень много думаю о зрении и даже… работаю над этой проблемой!
- Понятно! - воскликнул Миша. - Вы - врач. Вы, вероятно, ищете новое, какое-нибудь радикальное средство против слепоты.
- Почему вы решили, что я в первую очередь думаю лишь о собственном зрении? - с легким недоумением в голосе спросил незнакомец. - Если бы я действительно был врачом, то, поверьте, я бы занимался лечением не только своего зрения.
- Значит вы не врач? - растерянно спросил Миша.
- Нет, - сухо ответил незнакомец, давая понять, что он не собирается откровенничать о своей профессии.
Снова наступило молчание. Оно длилось несколько минут, и все трое чувствовали, что общей темы для разговора нет, слепой начал шарить рукой по земле, нащупывая рядом лежавшую палку. Миша и Люда поняли, что он собирается уходить.
- Всего несколько минут назад, - сказал Миша, - я наблюдал непонятное явление. В воде, когда я купался, было совершенно отчетливо слышно какое-то странное завывание. Какие-то заунывные звуки! Как вы думаете, что это может быть?
- Право, не знаю… - раздумчиво ответил незнакомец, при этом лицо его приняло озабоченное выражение. - Мало ли всяких звуков существует в природе… - закончил он, приподнимаясь.
- Посидели бы еще с нами, - попросила Люда.
- Нет, нет, благодарю… - ответил слепой. - К сожалению, должен торопиться. Время моей послеобеденной прогулки кончилось. Не могу задерживаться ни одной минуты.
Незнакомец говорил как-то отрывисто. Было заметно, что он усиленно о чем-то размышляет. Движения его вдруг приобрели несвойственную ему торопливость, нервозность.
- Счастливо оставаться. Желаю вам отдохнуть тут как следует, - проговорил он скороговоркой, слегка кивнув головой. Затем, круто повернувшись, торопливо зашагал в том направлении, откуда пришел.
- Странный человек! - заметил Миша, когда незнакомец отошел довольно далеко.
